Рыцари монстры и роботы - [78]

До дома добрался словно шел сквозь туман. Мила орудовала метлой и вертела своим толстым задом. Когда вошел, даже не обернулась.

– Эй, Мила! – визгнул. Та посмотрела и продолжила мести. – Почему не приветствуешь хозяина! А?!

Она опешила, выпрямилась и захлопала недоумевающими глазами.

– Эр Морис посоветовал выпороть тебя во дворе! – рычу. – Что за непочтение к рыцарю!

– Простите, – пробубнила та. – Привыкла, что вы добрый господин. Не надо кнута.

Я сжал челюсти, толи от злости, толи от обиды. Меня даже крестьяне ни во что не ставят. Рыча и визжа, кинулся в соседнюю комнату, хлопнул дверью и упал на кровать.

Сила значит во мне. Смешно, маг... Высосал из меня все. Вот я и струсил. Видел бы меня сейчас Леонид. Надо попросить Мориса, чтобы поучил шпагой владеть, пока он не уехал. Какой–то брат глупой Софии. Ну я ему еще покажу. Яблоня от яблони не далеко падает, такой же тупой, только и умеет шпагой махать. Я его на мехаре задавлю. Вот! Надо будет на склад напроситься, посмотрю, что там у них починить можно. Кюри меня за это отметит, тогда и племянник его заткнется...

***

Дневной сон самый противный. Так и уснул в одежде и сапогах. Симона разбудила меня вечером. Я разбит и голоден. Поднимаю правую руку, пальцы зацепились за что–то. Шпага?! Я вроде бы и не брал ее.

– Доброе утро, – съязвила Симона. Сейчас мне хотелось ей пожаловаться, узнать кто такой этот племянник. Она сплетница та еще, все обо всех знает. Может совет даст.

– Сим, ты чего это принесла? – скрипящим голосом поинтересовался я, глядя, как та раскладывает много разноцветных и блестящих тряпок.

– А то! – хмыкнула та и развернула передо мной блестящий зеленый мундир. Я потерял дар речи от неожиданности. – На заказ сшить мы не успеваем. А вот на рынке я три варианта приглядела и взяла померить!

– К чему спешка?

– Да вот, случилось... Бал завтра. Кюри всех гостей созывает. Траур по погибшим отмолчали, теперь и праздник. Тебе место за столом графа отмечено. В своем жалком одеянии там сидеть тебе позволить не могу. Как друг, не могу. Давай примерь...

Все три подошли. Но лучше по оценке Симоны сидел именно бордовый. Клепки, перевязи, штучки всякие блестящие...

– Золотой рин гони! – заявляет Симона.

– Чего?! Не много ли?! – фыркаю.

– Пуговицы все серебряные! Материал качественный! Этот мундир вообще купец восточный привез, что дальше Вестерии торгует! Радуйся, что еще со скидкой! Графская одежда это, даже маркизы в таких ходят! – наседает та.

Глядя на ее решительный вид, я сразу в кошель и полез. Торга не будет.

– Можешь зеленым камнем расплатиться, – выдавила Симона, завидев, как я в своей сокровищнице роюсь.

По виду глаза у нее горели, хоть и голос печальный. Э... нет. Вручил ей золотой рин. Зелененький камень у меня один.

– Хромовые сапоги и рубаху попозже принесу, за серебряный рин, – деловито добавила она.

– Спасибо Сим, – грустно ответил. Та насторожилась.

– Чего это ты?

– Не хочу на бал.

– А чего вдруг? – она отложила шмотки в сторону и присела на кровать, хлопнула рукой сбоку по покрывалу, мол садись.

Послушно присел.

– Рассказывай, вижу, что неладное с тобой творится, – мягко проговорила она, повернувшись в пол оборота ко мне и уставившись своими заботливыми карими глазами.

Рассказал ей про встречу с баронетом в цитадели.

– Не переживай, – махнула Симона, положив ладони на мою коленку. – На бал шпагу брать придется, но махать ею ты не обязан. Держись ближе к Морису. Просто ты молодой очень, тебя любой рыцарь задирать не поленится, особенно перед знатными дамами, да леди всякими. У нас их немного, но вот гостей прибавилось. Старайся за девушками не ухлестывать.

– И не собирался! – взвинтился я. Симона усмехнулась.

– Ты девушек не знаешь! Они и сами провоцируют рыцарей на стычки. Им это ради веселья. Просто будь скромнее, избегай внимания вообще. Кланяйся да извиняйся, и не горячись. Всем улыбайся, даже если совсем не улыбается, дави из себя. Иначе задерут как петуха, да засмеют, а то и прирежут в горячке.

Сижу и цепенею от ее слов. Симона вдруг обняла. А я в ответ ее ухватил крепко–крепко. Тут вспомнилось и о матери умершей, и о Илене похищенной.

– Раздавишь, – прокряхтела Симона, ослабил хват, глотая слезы.

– Ты это чего? – ахнула Симона, отстраняясь. – А ну не реви, ты же рыцарь! Не реви, чего удумал? Зайдет сейчас Морис или толстуха Мила. Потом весь замок сплетнями пойдет!

– Да не реву! – рыкнул, утирая слезы.

– Какие тебе балы, – выдохнула Симона. – К маме под сиську...

Злость неожиданно ударила в голову, а руки сами уже схватили девушку. Запрыгнул на нее сверху и придавил. В глазах чернота пульсирует. Вижу, что девушка испугалась, руки вперед выставила. А я заламываю их, к горлу мечу. От ее визга только опомнился. Лезть перестал. Сижу на ней сверху, она замерла.

– Ты чего? – прохрипела Симона, округлившимися почерневшими глазами.

– Нет у меня мамки, – рыкнул и слез с нее.

Минуты две она не решалась встать с кровати. А я сидел рядом, мысли в кучу собирал.

– Ты извини, брякнула не подумав, – выдохнула она, поднявшись с кровати. Шею потирает, вижу, что след остался.

– Это ты прости, не знаю, что на меня нашло. Сегодня у мага был. Силы во мне какие–то не такие, это он так сказал.