Рыцари монстры и роботы - [33]

Глория поднимается ко мне. Но радость моя сильнее любой злости сейчас. Она опускается передо мной на колено. Что это с ней? Спешу поднять и усадить рядом.

– Что ты сказала ей? – рычу. – Что это за самодеятельность такая?!

– Ничего связанного с вами, эр, – горделиво отвечает Глория. – Сказала, что это мой личный подарок, что она мне симпатична и все тому подобное.

– Скажи еще, пару фраз для прогиба добавила, – ворчу.

– Не умею, – язвит в ответ девушка.

– Учись.

– Меня плеть этому пыталась научить, – произносит Глория, немного оскалившись. – Сотня шрамов на спине тому свидетели, и теперь я буду прогибаться просто по одному вашему слову? Не дождетесь.

Шутка переросла в обиду и непонимание. Упрямство и гордость, этого из вальки не выведешь. Она скорее умрет, чем будет унижаться. Это пришло к ней уже после рабства. Конечно, многие работорговцы утверждают, что из вальки выходят прекрасные рабыни. Если их сломать, если обратить в рабство, как это положено на Востоке за Вестерией. Но есть такие женщины северных болот великой Аэ, что готовы умереть в муках, только бы не прислуживать хозяину и не целовать его ноги. Глория именно такая, она делает то, что считает нужным. Приказы выполняет, но если видит, что ее гордость затронута, если чувствует унижение, она ослушается. Люблю ее за эти качества и стараюсь, как могу отдавать ей «правильные» приказы. Она привыкла к моим шуткам и приколам. Но иногда ее прорывает, когда в ней просыпается прошлое, звериное и дикое.

Вот как сейчас. Она взяла в руки лук и вспомнила свои джунгли, по которым бегала босая и ревела боевые кличи с подругами. Но я ее сюзерен, и иногда бываю невыносимо правильным сюзереном.

– Не заводись, Глория. И не забывай свое место, – рычу, хмуря брови. Вальки сжимается. Распоясалась телохранительница.

– Простите, – бормочет. Молчу, пусть подумает над своим поведением...

Дальше следуют групповые драки. Семьдесят тяжеловооруженных пеших рыцарей делятся по жребию на две команды. Тот, кто после боя остается стоять на ногах объявляется победителем. В этой номинации короны не разыгрываются.

Лязг и месиво, крики, охи, визг, полеты и падения. Яромир бьет всех. В конце вижу, что его трясет от ярости, он явно хочет добить и халтурщиков из своей команды.

И вот заключительное состязание – бои мехаров. Тут Глорию не пустил, это будет неспортивно. Ни у кого в этом герцогстве нет шансов выстоять против последней модели черного мехара вальки.

Этот вид состязания самый зрелищный и самый престижный. Только богачи готовы в хлам разбить своих роботов ради позолоченной короны, которая и десятой части мехара не стоит.

Железные роботы бьются один на один. Тут даже уровень звука другой. Атмосфера и подавно. Умереть в мехаре проще простого. Это стальной гроб, пилот принимает такие импульсы от ударов на себя, что может умереть от разрыва органов. А внешне будет смотреться, будто робот отключился. С безопасностью для пилота в кабине все очень плохо, лишь последние модели еще как–то оборудованы гасителями ударов.

Зной и пыль. Отобрать что ли у ближайшей дамочки веер? А если посерьезнее, хочется сплеснуть руками, подняться и свалить в охлажденное помещение, кинуть свою деревянную спину на мягкую перину. Мой зад вспотел, и зов комфорта громче, чем звуки сомнительного зрелища на арене. Потому что передо мной не бой, а обычная детская показуха! Я разочарован.

Смотреть это, значит поддаться на иллюзию представления. Если ты поверил, следовательно, не был внутри и не знаешь, что это такое. Или забыл, как это было. Фигуры железных рыцарей перерастают в абстракции и метаморфозы. Меня переносит в прошлое, когда сам сидел в кабине мехара и зарабатывал себе авторитет.

Ладони на гашетках, стертые до мозолей, вибрация, сотрясающиеся мышцы, тяжелый воздух, пот со лба ручьем, обжигающий глаза, обзор с каждой минутой боя все хуже. Идешь по приборам, стремишься на звук и вытягиваешь руки, машешь, рубишь в никуда. Встречая препятствие, понимаешь, что твой меч весом в двести килограммов достиг цели. Отдача бьет по нервам, руки немеют до локтей. Сознание готово провалиться в черноту, оно устало быть в реальном мире.

На мою руку опускается тепло. Это ладонь Глории. Напряжение спало вместе с наваждением. Смотрю на нее, сейчас ее глаза без серого, под солнцем Рэи ясно–голубые, необычайно глубокие, а самое главное в данный момент – они радостные. Девушка довольна, она утерла нос выскочке Ридли. У нее уже нет обиды на сюзерена, а у меня нет обиды на нее. Мы друг к другу отходчивые.

Снова пиршество, прямо на открытом воздухе. Простолюдинов прогнали, соединили столы, активировали музыкантов, и началось веселье.

Я с аппетитом поглощал мясо, овощи и закуски, забыв об этикете за столом, будто нахожусь у себя дома. Вокруг шло обсуждение звезд сегодняшнего турнира.

Мои мысли ушли в сторону Дорсена. Крики и ужас, бегство, последние выдохи, стеклянные, испустившие дух глаза, в которых отражается окружающее действо. Кровь бежит дождем. Это существо не из нашего мира, оно просто не понимает, что делает. Как иначе можно объяснить эти неподдающиеся логики, немыслимые убийства?!