Рыцари Гирты - [50]

— У леди-герцогини было множество ухажеров. И подарки ей дарили, и на коленях ползали и на дуэлях за нее друг друга убивали — глядя в огонь, медленно проговорила Мариса — она отвергла всех, но Борис ей отчего-то по душе. Я несколько раз общалась с ним, расспрашивала про Смуту для книги. Есть в нем что-то стоящее. Я бы и сама за него вышла, или бы написала про него роман… Вы с ним похожи. Оба невозможные максималисты, оба пытаетесь исправлять окружающий мир, наплевав на всех. Кстати, леди Булле отпускает меня с тобой в Мильду, но если ты бросишь меня или обидишь, сказала что найдет тебя где бы ты ни был, привезет в Гирту, отрубит тебе руки и бросит в реку.

— Я христианин, я обещал, и не намерен отступаться от обещанного — крепко сжимая ее руки, заверил ее детектив — к тому же рядом с тобой, мне незачем желать кого-то еще. Господь сжалился над нами, пересек наши пути, и нет смысла испытывать его терпение иными глупыми стремлениями или мыслями.

— Так говорит каждый из вас, держа в объятиях женщину, которая еще не успела надоесть — с картинной назидательностью, прищурилась, махнула рукой, ответила в сторону, как будто в театре не сцене, Мариса.

— Если я подведу тебя, просто пожалуешься леди Булле, и она отрубит мне эти руки и бросит меня в реку — просто ответил ей, продемонстрировал ладони, детектив.

— Так и сделаю — кивнула она абсолютно серьезно, беря его за запястье и доставая из его ножен его лежащий на диване рядом меч. Вертура утвердительно кивнул ей, она вернула оружие на место и еще крепче прильнула к боку детектива, обняла себя его руками, прижала его ладони к своей груди.

Снова пошел дождь. Стало холодно. Вертура встал и закрыл окно.

Уже глубокой ночью в дверь замолотили сапогом, спросили кто на дежурстве. Пришел сержант Алькарре. Широкий и крепкий, с торчащими рыжими усищами он имел грозный, как на войне, и злой вид. От его мокрых сапог на полу остались некрасивые грязные следы.

— Мэтр Глотте требует вас, поедете, составите протокол — сообщил он. Детектив с Марисой быстро надели шарфы и плащи, Вертура накинул на плечо портупею, проверил, не бьется ли об ногу меч. Мариса надела свою шляпу и, закрыв отдел на ключ, они все втроем покинули отдел. Взяв на конюшне лошадей, без промедлений выехали на ярко освещенный желтыми электрическими фонарями на высоких железных столбах обвитых литыми чугунными драконами, проспект, свернули в сторону реки. В сопровождении сержанта Алькарре и еще одного драгуна ночной стражи переехали на южный берег Керны, спешно проследовали по проспекту Рыцарей к южным воротам Гирты.

Когда они миновали ворота и выехали к прудам, в сердце детектива снова закралось какое-то тоскливое тянущее беспокойство. Что если его ведут на казнь? Что если он уже приговорен и Мариса будет свидетельницей, а сержант Алькарре его палачом? Он бросал на свою спутницу осторожные взгляды, но в игре света и теней, от раскачивающегося на шесте в руках полицейского, что ехал впереди, фонаря, он не так и не смог разгадать какие она думает на этот счет мысли. Но ничего страшного не случилось. Проехав темной дорогой, они миновали поле перед воротами и засаженные по берегам ивами пруды и вскоре выехали к Перекрестку, где на окраине поселка под навесом горел костер и какие-то люди, по виду рабочие, сидели вокруг него, пережидали ночь и ливень. Впереди, во мраке темнели громады стоящих вокруг маленькой площади каменных домов. Сам Перекресток был тоже перегорожен палисадом. Тут, под газовым фонарем несли вахту двое усталых жандармов с черно-белыми лентами Тальпасто на беретах. Ночной караул молчаливыми кивками приветствовал полицейских. Ничего не спрашивали. Капрал махнул рукой, просигналил, что пропускает их.

За эти недели в Гирте детектив успел выучить карту и уже хорошо ориентироваться на местности: к западу от Перекрестка дорога вела к крепости Тальпасто, где они с Даскином и Фанкилем расследовали дело о семействе, которое с попущения убитого на охоте квартального Двинта Нолле сожрали привезенные из леса стручки. На юг продолжался основной тракт на Ронтолу и Мильду. Но сейчас они свернули в поля на восток, в сторону ферм Ринья, туда, где тракт, огибая с севера трясину Митти, вливался в Еловую Дорогу, что вела в сторону Полигона, где намечался сбор войск и замок маршала Георга Ринья.

Ехать оказалось недалеко. Впереди, в мерцающем ореоле дождя, показался бело-желтый свет. Тут, под высаженными вдоль дороги дубами, стояло две повозки. Одна со смятым, изорванным кожаным верхом, с мертвыми, разорванным в клочья лошадьми в упряжи и еще одна, полицейская, с ярко зажженным газовым фонарем на шесте. Подсвечивая рыжими, шипящими под дождем факелами траву, драгуны ночной стражи с полным презрением к дурной погоде бродили между деревьев, искали в канавах и мокром поле вокруг, оставленные ночным налетчиком улики и следы. Скрестив руки на груди, широко расставив колени, накинув на голову капюшон, черным вороном мрачно возвышался в седле капитан Герман Глотте, начальник ночной стражи Гирты.

— Двое. Граф Энгус Берсоф. Вез приказы в город. Его сопровождал вестовой — только и кивнул подъехавшим коллегам полицейский — это по вашей части Вертура — и скривился в насмешке — дело рук Зверя.