Рыцари ее мурлычества - [3]

Я как-то сразу не сообразила, чего у меня такой сон, как 3-D. Ну, прямо с дополнительными функциями и ощущением в реале. Потому что на меня навалилось…

Вот только волна другой шум производит. И пахнет иначе. А, рухнувшее на меня, воняло перегаром и материлось по-русски мужским баском с акцентом. Но выбирало такие слова, что я о подобных даже не знала. Зато моментально пришла в себя. Наверное, этому поспособствовал вопль мамы: «Таркан (назовем его так не по принципу принадлежности к какой-то стране, а просто потому, что маме певец нравился), отдай нож или я вызову милицию!».

— Убью! Проститутка! — отвечал Таркан, намереваясь переползти мою кровать, чтобы добраться до тети Эли, забившейся в угол между шкафом и столом.

Я пнула гостя ногой… ну чтоб быстрее добрался до края кровати. И он, не ожидая такой помощи, свалился на пол, выронив большой разделочный нож. Мама быстро сориентировалась, подняв холодное оружие, спрятала его за спину, чтобы у Таркана не возникло соблазна ткнуть им в кого-нибудь. Но мужчина хорошо приложился башкой об пол, потому сейчас не подавал признаков жизни. Тетя Эля не знала радоваться или плакать, и просто пнула его ножкой… И еще разок. Мои бабаньки склонились над своей жертвой, озадачившись вопросом:

— Труп? — всхлипнула тетя Эля.

Тут Таркан подал признаки жизни. Выражалось это в том, что он протянул руку и схватил свою недавнюю возлюбленную за горло, пытаясь ее задушить, как Отелло. Снова завертелась суматоха. Мама лупила гостя по плеши тапкой, намереваясь добить, я — пинала ногами, а тетя Эля принимала бардово-фиолетовый цвет лица и задыхалась.

Не знаю как, но маме удалось уговорить изверга отпустить «Дездемону». Та мигом заперлась в ванной, а мы принялись развлекать душителя: внушали ему, что он — дурак, что у него белочка, что ему домой пора. И когда уж совсем стало грустно, вызвали дорогому гостю передвижной цирк. Но так как циркачей пришлось ждать, Таркан умудрился вытребовать общение тет-а-тет с тетей Элей. Она, как истинная славянка, взяла волю в кулак и вышла к любимому. Он поволок ее на лестничную площадку, чтоб весь подъезд слышал, как этот дядька будет мочить нашу женщину. Мы молились за прикрытой дверью и робко просили прекратить разборки. Я видела, как влюбленный, до чертиков пьяный, мужчина набросился на тетю Элю. И…

Главной его проблемой было то, что он стоял спиной к лестнице. А тетя Эля никогда не жаловалась на отсутствие реакции — выставила ножку вперед и сделала красивое па ногой прямо в пузо Таркана. Он взмахнул руками и полетел… прямо в объятия подоспевших милиционеров. Капитан, поймав зарубежного гостя (летающего и матерящегося, вполне, как русский), и посмотрев на нашу Элю, поинтересовался:

— Кто потерпевший?

Конечно, ему было непонятно, кто — кого! А может понятно, да надо было уточнить.

— Я! — как в школе, подняла руку тетя Эля.

Это забавно — как страшное и ужасающее быстро превращается в смешное. Наш организм так жаждет самосохранения, что умеет правильно реагировать на разные происшествия. Страх — пагубное чувство и потому разум притупляет его, перерабатывая в не совсем здоровый юмор.

Час спустя слезы просохли, дрожь отпустила, и мы дружно сочиняли-писали заявление под надзором бравых ребят из милиции. Я справилась быстро — в сочинительстве мне не было равных. Потому сдав эссе «Как мы чуть не замочили мужика, который чуть не замочил нашу тетю…», я приготовила кофе всем присутствующим, а себе сделала очень крепкий, чтобы проснуться окончательно. До экзамена оставалось не так много времени.

— А не слишком ли, для такой юной… — начал было и сам-то не старый капитан, заглянув в мою кружку.

— В самый раз, — пробурчала я, делая глоток.

— Простите, а как писать: «… когда мы чуть его не убили, то украли нож»? — уточнила тетя Эля.

Я подавилась. Капитан прокашлялся.

— Пишите: «Выгадав момент, нам удалось изъять нож»! — подсказал мужчина.

— Так, вы продолжайте в том же духе, а я пойду спать! — не выдержала я, взяла с кровати одеяло и покинула квартиру, чтобы перебраться в соседнюю — однокомнатную. Открыв дверь ключом (своим — мне его выдали еще в 9-м классе, когда я ключ от своей теряла), я прошмыгнула в темноту. Прошагала к кровати, подняла одеяло, заметив там голое женское тело. Ничуть не смутилась — а чего бы? Я тоже женщина. Так чего я там не видела? Да и некогда мне было рассматривать — экзамен занимал меня больше. Прилегла, отвоевала кусок одеяла и постаралась уснуть. Но тут голое тело возмутилось.

— Что это такое?

— Где? — тут же проснулся на другой стороне кровати Йорик, только пять минут назад благополучно уснувший, посмотрел на меня, и ответил: — А! Это Киса! Не обращай внимания. Она поспит, полакает молочко из миски, нагадит в лоток и уйдет.

— Ты, кстати, лоток мне сменил? Я грязный песок не люблю! — подыграла я, правда, говорила, уткнувшись в подушку.

— Почистил, не переживай, — ответил мне Йорик и тоже хотел отключиться.

— Шибанутая! — рассердилась почему-то голая девица, и меня это откровенно взбесило.

— Так, если здесь кому-то что-то не нравится, то этот кто-то свободен и может идти на все четыре стороны! — рявкнула я, подтолкнув девицу в бок.