Рыцари ее мурлычества - [15]

Люди таращились на нас. Друг притворялся, будто ничего не произошло. Прикрыл меня краями своего пиджака. Сунул один наушник мне в ухо. Играла песня «Машины времени» с текстом в тему:

«Не плачь обо мне

Я не стану прощаться…»

Точно так, совершенно не прощаясь, я ушла от всего плохого, что случилось, чтобы встретить новое плохое, а также поздороваться с тем хорошим, которое только может со мной приключиться.

Говоря о дружбе в институте, скажу: больше я никого не подпускала к себе, держалась отстраненно. Да и вообще смысла в женской дружбе не понимала. Скорее это не дружба, а временное перемирие между враждующими лагерями с целью шпионажа, чтобы потом побольнее кольнуть своего противника. Для меня это было слишком сложно и тяжело. А от всего подобного я попросту отказываюсь во имя сохранения собственных нервов.

Люсю отчислили. Нинка продолжала посещать пары, но общение прекратилось, и она перешла в другую группу. Меня это устраивало.

Меню из ада

Прежде, чем я стану рассказывать о дальнейшей своей жизни без подруг и девчачьих штучек, опишу тот период, когда все было хорошо и почти спокойно. Ведь мы так редко ценим эти моменты, запоминая только слишком яркое и светлое, либо темное, жестокое и болезненное. А вполне мирные события, находящиеся на средней черте между «обалдеть, как классно» и «мне так плохо, что сдохнуть хочется!» мы просто пропускаем и забываем. Но даже в серых и привычных буднях есть что-то хорошее. Например, завтрак… Или обед… Еда также составляет палитру красок нашей жизни. Иногда, достаточно темную, для окрашивания в цвета депрессии. Такую я испробовала однажды утром.

Как бы я не старалась оказаться на кухне раньше мамы, но она пришла первой. В последнее время она разучилась готовить. Раньше я думала, что это как езда на велосипеде: один раз научился и больше не забудешь. Но! Стоило ей посвятить себя работе и на десять лет выпасть из прежнего ритма жизни (я заменила её место на кухне), как она забыла о готовке, а то, что стряпала назвать едой для людей было сложно. Поэтому, когда я обнаружила её у плиты и немного расстроилась, увидев уже готовый завтрак на столе, не подала виду, и как только мама ушла будить отца, попыталась впихнуть в пасть вечно голодного пса котлету. Жорик воспротивился. Выплюнул.

— Ах ты тварь! Жри! — надеялась скормить свою долю псине я, но пес отказывался разжимать челюсти. — Так и думала, собака тоже жить хочет!

Отложила котлету, завернув в салфетку, и стала припоминать список своих врагов в институте, голодных врагов! Кроме суперголодного друга я вспомнить не смогла. Кстати, именно одному другу я и обязана появлением слюнявого монстра в доме. Вася всегда любил животных. Тащил их отовсюду. Вот только хозяйка его квартиры обладала совсем иными чувствами к милым пушистикам, грызунам и пресмыкающимся. Почему-то при виде этих существ она либо падала в обморок, либо грозила Васе выселением. А мой друг был просто неумолим в своей щедроте душевной. Как-то в шесть утра в мою дверь позвонили. Открыв, я даже не рассчитывала увидеть Васю, да еще и со здоровенной псиной. Зверюга была по пояс парню, немытая, блохастая, и он подтолкнул ее пройти в мою квартиру.

— Вася, что это? — аж завизжала от страха я, прижавшись спиной к стене. Слюнявый монстр прошел в мой дом, осмотрелся, и с физиономией типа «да, не пятизвездочный отель, но сойдет», занял диван в зале, не посмотрев даже на то, что там спал папа. Пес улегся прямо сверху. А папа спал сладко и крепко, наверное, посчитав, что его укрыли дополнительным увесистым пледом.

— Что-что? Собака. — Ответил друг.

«Я бы назвала это флегматичным, заплывшим жиром демоном» — подумалось мне.

— Почему ты сие привел ко мне?

— Ты же знаешь, я очень хочу собаку, но хозяйка завести не позволит. — Объяснялся парень.

— И ты решил завести собаку у меня? — спросила я, на всякий случай, чтобы знать сильно он наглый или не очень. Но совести у товарища не было.

И он его оставил в моей квартире. А вечером это выглядело так: мы впятером весим на другом конце поводка, монстр тащит нас от одного дерева к другому, и мы как на водных лыжах… хотя нет — на асфальтных, развиваем новый вид спорта. Получалось нечто среднее между катанием на воде вслед за катером и бегом с препятствиями. Препятствия тоже иногда бегали и визжали, как мы.

— Пошли уже домой, ну пожалуйста! — умоляли мы, а гад пока все деревья не описал, домой не вернулся.

Помимо огромного мочевого пузыря, псина имела бездонный желудок и потому мы стали называть его Жориком. Впрочем, я к нему быстро привыкла. Папа тоже. Жорику очень многое дозволялось. Например, храпеть на диване или пускать слюни на папину любимую подушку (свою я в обиду не давала), таскать со стола все вкусненькое, до чего он только дотягивался. Единственный человек, которого он боялся и который мог с ним договориться — мама. Когда монстр оставался на ее попечении, а ей было лениво вставать с постели утром, она говорила: «Жора в ванную!». Пес не спорил, не закатывал истерик, а просто залезал в ванную и там делал свои дела. Вот только убирать приходилось мне. Прогулки Жоры и мамы (после ее знаменательного полета на коленках по асфальту) проходили значительно быстрее, чем наши. Мама знала один секрет! Она нашла ахиллесову пяту нашего комнатного кошмара, а точнее ахиллесово ухо, так как именно эта часть тела у зверя была самым болезненным местом. Жора в свою дворовую бытность подцепил клеща, и мама пыталась его вылечить. Тем и пользовалась, когда зверь ей надоедал.