Рыцари былого и грядущего. Том 1 - [176]

До того, как Андрей углубился в изучение экономической реальности Ордена Храма, ему уже казалось, что он неплохо чувствует душу Ордена и схватывает самую суть тамплиерского мировосприятия. Но то, что он узнавал теперь, входило в острое и пока непримиримое противоречие со всей суммой его экономических представлений, которые он полагал передовыми. Разве не личная заинтересованность в результатах труда является основной движущей силой экономического развития, и разве не из-за отсутствия этой самой заинтересованности на его глазах разваливалась советская экономическая модель?

Французский историк Жорж Бордонов, должно быть, не сильно измученный полемикой с советскими экономистами, писал: «Тамплиеры Провена со своими фискальными агентами и лавочниками не помышляли ни о какой личной выгоде. Они не отличались от прочей братии ни лучшим питанием, ни лучшей одеждой, не были освобождены от постов и епитимий. Единственной наградой им служила возможность применить своё усердие и ум ради блага Ордена. С полным самоотречением они собирали налоги, ни на минуту не ослабляя своей бдительности среди ярмарочной толпы».

Эти поэтичные и совершенно антирыночные строки вызвали в голове у Андрея революционную ситуацию. Он уже и сам не желал мыслить по-старому, хотя, как и прежде, не мог ухватить суть экономического мышления тамплиеров. Он знал теперь достаточно для того, чтобы понимать, что Бордонов прав, но учёный француз, сформулировав модель экономического поведения тамплиеров, даже и не пытался объяснить, почему она была такой. Что побуждало тамплиеров без личной выгоды и без силового принуждения трудится лучше тех, кого манила прибыль или вынуждал страх?

На первый взгляд всё было просто: тамплиеры работали хорошо и на совесть, потому что были добрыми христианами. Да так оно и было: в основе экономичекой модели храмовников лежала христианская идеология. Но это далеко не всё объясняло. Ведь можно было и в миру оставаться добрыми христианами, занимаясь бизнесом и добиваясь высоких прибылей лично для себя, причём без ущерба для своей христианской совести. Частный бизнес тоже может быть честным, при этом — весьма успешным. Для честных бизнесменов-христиан совесть и честь — принципы, а цель так или иначе — личное обогащение, хотя может быть и не только, но не без этого, да Церковь ведь и не осуждает стремление повысить свой жизненный уровень. Можно быть христианином-кулаком, но тамплиеры предпочитали быть христианами-колхозниками. Почему?

У тамплиерских банкиров, торговцев, налоговиков, транспортников, аграриев была сверхцель — финансирование крестовых походов, которые превратились в почти непрерывную военную компанию. Кажется, не всегда и не в полной мере представляют себе насколько дорогостоящим было постоянное содержание войска в Святой Земле. В 80-е годы XII века на экипировку и поддержание боевой готовности одного рыцаря требовался доход с 750 акров земли, а к 60-м годам XIII века — уже с 3750 акров. А в Палестине одновременно присутствовало около 600 рыцарей-тамплиеров, да ещё не менее 2 тысяч сержантов, содержание каждого из которых так же влетало в копеечку, точнее — «в денье». У каждого рыцаря было по 3 лошади, да у сержантов по одной. А строительство и поддержание оборонительных сооружений? В Палестине тамплиеры полностью обеспечивали содержание 53 замков и крепостей с гарнизонами. Не говоря уже про астрономические разовые расходы, например, покупка города Сидона в 1260 году или вынужденное увеличение флота в 90-е годы XIII века после потери последних цитаделей на Святой Земле.

Секретарь Саладина Имад-ад-Дин писал, что в тамплиерском замке Баграс они обнаружили 12 тысяч мешков муки, при этом надо учесть, что Баграс имел для тамплиеров второстепенное значение. Воистину, прав был Наполеон, сказавший, что для ведения войны нужны три вещи: первая — деньги, вторая — деньги, третья — деньги. Палестинская компания была чисто расходным предприятием, доходов от неё не было вообще никаких.

Каждое тамплиерское командорство на Западе должно было перечислять треть своих доходов на нужды восточной кампании, а остальную прибыль вкладывать в развитие своего хозяйства, чтобы постоянно увеличивать натуральное выражение этой «боевой трети». И вот западные тамплиеры рвали жилы за плугами, без сна и без отдыха изощрялись в финансовых операциях, неустанно расширяли сеть своих торговых предприятий, ожесточённо сражались с торгашами Запада, которым тамплиерская торговая честность сильно мешала, и всё это для того, чтобы братья, проливающие кровь на Святой Земле, были обеспечены всем необходимым, чтобы тамплиерские кольчуги и мечи были лучшими, чтобы рыцари и сержанты-храмовники никогда не знали недостатка в хлебе, чтобы новые тамплиерские замки вырастали словно из-под земли по мановению руки великого магистра, чтобы в случае необходимости тамплиеры могли купить в Палестине целый город. Вот уж, воистину: «Всё для фронта, всё для победы». К тому же «фронт» на восточных войнах обычно отсутствует, а потому проходят столетия, а победы всё нет.

Святая идея финансирования священной войны порождала среди тамплиеров, работающих в сфере экономики, настоящий трудовой героизм. Эта фразеология хорошо нам известна по рассказам о Великой Отечественной, которая так же породила героический труд в тылу. Сходство с самоотверженностью тамплиерских тыловиков тут, безусловно, есть, но есть и отличие. Во-первых, в Великую Отечественную защищали свои города и дома, которые вообще могли исчезнуть, если не вкалывать на военную экономику до потери пульса. Деваться-то было некуда. Не потрудишься на родном заводе — потрудишься в немецком концлагере. А ведь из Палестины франкам так легко было уйти! Просто бросить её и жить себе припеваючи в родных краях. Значит, работая на крестовые походы, тамплиеры действительно работали на Идею, а это нечто гораздо большее, чем вынужденный энтузиазм, вызванный необходимостью защиты родных очагов.