Рыцарь - [14]

Что же тогда делать? Бегство — не вариант, так как путешествие было бы слишком трудным, да и к тому же идти некуда, у нее нет ничего, кроме этого дома, который теперь принадлежит рыцарю. Женевьева сглотнула горький комок в горле и постаралась сконцентрироваться. Воспоминания девушки о ночи оказались весьма туманными, сотканными из взаимных обвинений, угроз, страха, что он заставит ее подчиниться. И, спаси господи, как она была почти готова уступить.

Непрошеные воспоминания о поцелуях вернулись, и Женевьеву вновь охватил трепет. Она словно горела в огне. На мгновение девушка позволила себе полностью погрузиться в воспоминания. Насколько те поцелуи отличались от ее мечтаний! Женевьева думала, что при поцелуе легонько соприкасаются лишь губы, но не полностью весь рот, не сплетаются языки, не плавится душа… Но, может, Бэрен не чувствовал того же, что и она. Как мужчина мог что-то испытывать, если у него не возникло ни малейших угрызений совести из-за того, что он так долго отсутствовал?

Эти мысли прогнали все тепло из тела Женевьевы. Эту ночь она провела без сна, задаваясь вопросом, почему Бэрен просто не признался, что забыл всех обитателей Брандета. Вместо этого он разбушевался. Закрылся в себе и набросился на нее. И это заявление, что он просто не мог и не хотел видеть Женевьеву замужем за другим, девушке хотелось рассмеяться над собой, но эта фраза затронула ее сердце.

Если всё дело было в том, что Бэрен хотел лишь её, то он мог бы просто заявить на неё свои права — у него было достаточно времени, чтобы сделать это, ведь ещё в юности она обратила на него внимание и поклялась себе, что именно этот человек станет её мечтой, её половинкой, её судьбой. Но человек её мечты никогда бы не оставил её, он бы обязательно вернулся, торжествуя, он бы кинул весь мир к её ногам.

Женевьева фыркнула с отвращением. Всё прошло мимо неё, пока она так ошибалась и так глупо блуждала в дымке, порожденной слишком многими прочитанными романами. К сожалению, лишь один вид Бэрена грозил снова вернуть её к той старой гадкой привычке, разве не она снова упомянула Парсиваля, хотя вовсе не собиралась делать этого? Женевьева вздрогнула, вспомнив свои последние слова. Так же и Парсиваль относился к своей жене, не занимаясь с ней любовь в течение трех ночей после свадьбы.

Это было бессмысленно, это не имело ничего общего с её браком, который был так далек от истории легендарного героя и его жены. Но, когда она упомянула о той легенде, Бэрен оставил её, рассердившись, что она сравнила его с рыцарем из рассказов. Интересно отчего? Из-за того, что это напомнило ему о нехватки галантности в его поведении, или было что-то ещё? Этого Женевьева не знала, но надеялась, что эти слова спасут её и в будущем, если он снова попробует взять над ней вверх.

А что же будет по истечение трёх ночей? Женевьеву охватила дрожь и она сказала себе, что к тому времени Бэрен уже уедет, вернётся к своим приключениям, оставив Брандет, как и прежде.

Но Бэрен был все ещё в замке, собираясь ужинать, и Женевьева ощущала как натянуты её нервы. Она избегала его весь день, даже ела у себя в комнатах. Но от страха, что он найдет её, смело высказав ей всё, что думает, она едва была в силах есть, особенно после того как Алиса, прямо с порога сообщила о его отсутствии за столом.

Где же он поел и когда? Женевьева задавалась этим вопросом и волнение поднялось в её крови, когда она поймала себя на том, что старые привычки возвращаются к ней. Ей снова было не всё равно, голодал ли Бэрен. Скорее всего простая пища Брандета не удовлетворяла изысканным вкусам Бэрена. И похоже, что не только пища не удовлетворяет его, с горечью подумала Женевьева.

Она нахмурилась, отгоняя от себя эти мысли, чтобы сконцентрироваться на том, каким стал Бэрен. Со слов Алисы, он не проявил большого интереса ни к главной башне замка, ни к надворным постройкам, предпочтя уединиться с Хьюбертом, старым управляющим поместьем, и просматривать счётные книги. Этот факт оценки её работы, раздражал Женевьеву. Неужели он думает, что знает здесь что-то лучше, чем она? К счастью, он сообразил не приближаться к ней со своими дурацкими вопросами о её управлении, иначе она высказала бы ему всё, что о нём думает, и, причём, в значительно более резкой форме чем говорила прошлой ночью.

Охваченная воспоминаниями о прошлой ночи, Женевьева постаралась успокоить свое сердце. Теперь она знала что такое поцелуи, каково это — чувствовать прикосновения его языка к своим губам; эти поцелуи открыли ей так много и она бросила взгляд на двери своей комнаты, боясь, что снова не устоит перед ним. За окном уже сгущались сумерки. Придёт ли он к ней или нет? Женевьева дрожала мелкой дрожью, хотя и не знала чего бояться больше, того что он придет или того что решит не приходить.

Тут он вошел, открыв двери, будто у него было полное право входить в её комнату. Женевьева резко втянула воздух и посмотрела на него, но его глаза были непроницаемы, ни единой мысли не отражалось во взгляде. Схватит ли он её неожиданно? Или начнет ругать за то, что она весь день его избегала? Женевьева расправила плечи и сказала себе, что она ничего и никого не боится, и меньше всего Бэрена Бревера, не зависимо от того, лорд он или нет.