Рыцарь ордена НКВД - [10]

Решением Политбюро была создана Комиссия, по итогам которой ЦК и Совнарком СССР приняли постановление «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия». В нем были отражены и порочная практика лимитов на аресты, и отсутствие доказательств в делах.

В ноябре Ежова отстранили от чекистской работы и перевели наркомом водного транспорта. А в апреле 1939 года арестовали прямо в ЦК, когда он выходил от Маленкова.

Разогнанный им паровой каток с готовностью прокатился и по нему самому. Опальный нарком быстренько признался в терроризме, коварных планах в отношении партии и правительства, а заодно, до кучи, в грехе гомосексуализма, убийстве собственной жены Евгении Соломоновны Хаютиной, еврейской красавицы, по упорно ходящим слухам, дарившей свои ласки многим знаменитым людям. Потом, правда, Ежов взял свои слова обратно, но никого это уже не интересовало. На Лубянке смертный приговор привели в исполнение.

После отставки Ежова аппарат лихорадило — думали, гадали, кто будет на его месте. Первой кандидатурой рассматривался Хрущев. Сталин предлагал это место и Валерию Чкалову — он его сильно любил и доверял. Но тот руками развел:

— Я же в этих делах чекистских не специалист. Я летчик. Зачем позориться буду?

Сталин настаивать не стал.

Маленков, курировавший НКВД, в это переходное время постоянно бывал на Лубянке. Берия, бывший первым замом, скромно забился в своем кабинете и старался ничем себя не проявлять.

И вот прозвучало: назначен Лаврентий Берия. В конце ноября 1938 года Ясный первый раз воочию увидел его в актовом зале на Лубянке, где он представлялся личному составу.

— Партия поставила задачу исправить многочисленные перегибы, которые были при прежнем наркоме Ежове, — объявил он торжественно.

Многие собравшиеся были с этим тезисом согласны. Других он покоробил, и от будущего они не ждали ничего хорошего.

Первоначально Берия мягко стелил. Приглашал сотрудников — от рядовых до руководителей. Разговоры с ними вел в корректной форме, вкрадчиво выспрашивая:

— Вы старый сотрудник. Кто тут, по вашему мнению, вел себя не по-человечески.

Постепенно он собрал большой фактический материал. И принялся жесткой рукой чистить аппарат. Многих выгнали. Некоторых посадили и расстреляли. Сняли начальника отделения Дзиова и приговорили к смертной казни. Взамен многих из тех, кого репрессировал Ежов, выпустили. Однако машина репрессий продолжала движение, хотя масштабы с ежовскими были несопоставимы.

На освободившиеся места Берия неустанно тащил национальные кадры — в основном из Грузии и Армении. Руководителем следственной части назначил своего старого знакомого Богдана Кобулова, человека воистину зловещего. Первое, чем тот занялся, — делом Ежова — и успешно закопал бывшего наркома. Первым заместителем наркома — начальником Главного управления государственной безопасности стал выходец из Закавказья Всеволод Меркулов. Он оказался серьезным руководителем, знавшим толк в чекистской работе и по мере сил сторонившимся перегибов. Кроме того, был личностью творческой, в театрах шли неплохие для того времени пьесы его авторства.

Неожиданно для всех Берия начал выделять бывшего секретаря Средневолжского крайкома ВЛКСМ Бориса Обручникова, который пришел в наркомат по одному партийному набору с Ясным. Вскоре тот стал замнаркома по кадрам. Лаврентий ему много чего прощал. Так, однажды Борис обмолвился, что наркомат заполонили грузины, и скоро всех остальных выгонят. Берии донесли, но вместо Обручникова тот посадил доносчика.

В апреле 1939 года Меркулов пригласил Ясного в свой кабинет:

— Василий Степанович, вам предлагается должность начальника немецкого отделения. Справитесь?

— Справлюсь, — уверенно произнес Ясный…

Глава 6 Что немцу хорошо

Это был конец августа 1939 года. В своем кабинете на Лубянке Ясный просматривал последние агентурные сообщения, сводки наружного наблюдения, ставил резолюции. От этого рутинного занятия его отвлек телефонный звонок.

— Говорит комендант аэродрома! — послышался встревоженный голос. — Тут у немцев драка, прямо около их самолетов.

— Которые с Риббентропом прилетели?

— Они!

— Сейчас буду!

Ясный схватился за телефон. Поднял оперативников и водителя, вызвал представителя МИДа. И бросился в бой.

Предыстория была такова. 23 августа 1939 года в Москве руководители внешнеполитических ведомств СССР и Германии подписали договор о ненападении — знаменитый пакт Молотова — Риббентропа. Заслуженно считая это своей огромной победой, Молотов был счастлив и на радостях подарил немецкой делегации целую машину презентов — в основном стеклянные банки с черной икрой.

До центрального аэродрома имени Фрунзе на Ходынском поле Ясный успел добраться, когда драка около немецких транспортных «Юнкерсов» была в самом разгаре. Били немцы друг друга жестоко.

Делегация Риббентропа прилетела на трех самолетах. Один был с охраной из военных. Эта самая охрана и передралась на почве дележки сувениров. Сверкнули ножи. Дело шло к смертоубийству.

— Разойтись! — закричал Ясный без какого-либо видимого эффекта.

Тогда оперативники и бойцы охраны аэродрома, рискуя собой, врубились в свалку, матюгая немцев и стараясь не поскользнуться на черной икре из разбитых банок. Растащили драчунов. Успокоили. А на следующий день проводили всю делегацию домой.