Рыцарь на главную роль - [4]

Даже став взрослой, Доминик не оставила эту привычку. Правда, теперь она разговаривала с портретом очень редко. Но в иные минуты ей казалось, что больше ничто не поможет, только разговор с бабушкой, которая, словно ангел-хранитель, всегда была поблизости…

Сняв медальон, она положила его на полку, после чего забралась в душ, подставляя свое молодое упругое тело под струи воды.

Вот она и дома.

Пусть ненадолго, но вернуться сюда казалось ей самым прекрасным, что она смогла себе позволить за последнее время.

Конечно, учеба в университете тоже доставляла Доминик удовольствие. Девушке легко давались науки, и она быстро усвоила, что прекрасно со всем справится, если не будет прогуливать. Поэтому она исправно посещала лекции, делала домашние задания, писала рефераты и доклады. Даже работала в местной студенческой газете, и ее репортажи, порой немного злые, но написанные со знанием дела и с легким юмором, пользовались успехом.

И всегда, всегда Доминик была в центре внимания. У нее были как друзья, так и недоброжелатели. Но она научилась ценить первых и не замечать вторых.

Единственное, что угнетало ее в студенческие годы, это разрыв со школьной подругой. Дороти решила стать моделью и уехала в Нью-Йорк. Поначалу они по несколько раз в неделю созванивались и делились новостями, но потом эта связь как-то сама собой ослабела, пока совсем не прекратилась. И однажды, набрав номер подруги, Доминик услышала монотонный голос, сообщивший ей, что абонент недоступен.

Приезжая домой на каникулы, она заходила к родителям Дороти, но те только пожимали плечами. Их дочь не появлялась и не звонила, и, честно говоря, их это нисколько не беспокоило, что вызывало у Доминик недоумение. Как можно быть настолько зацикленными на себе, на своей жизни? Но, увы, родители Дороти были махровыми эгоистами. Они никогда не думали о дочери, когда та была маленькой, не собирались менять свое отношение к ней и теперь, когда она выросла.

Поэтому Доминик никак не ожидала, что первым человеком, с которым она поговорит в отчем доме, куда вернулась после долгой отлучки, будет Дороти. Это было приятной неожиданностью.

Доминик будто снова почувствовала себя маленькой девочкой. И все вернулось старые друзья, любимый дом…

Конечно, она понимала, это лишь иллюзия, но все равно наслаждалась ею.

2

Отец приехал только к ужину. Они с Доминик долго разговаривали в гостиной, пока мать, отвергнув помощь дочери, убирала со стола. Потом и Камилла присоединилась к ним.

Доминик рассказывала об учебе. О предложении работать в газете Сан-Диего. О том, что это ее мечта. Ведь если у нее все получится — а у нее обязательно все получится, девушка была уверена в этом, — то она сможет многого добиться.

— Неужели больше нет других городов и других газет? — спросил отец.

— Возможно, и есть, — Доминик улыбнулась, разводя руками, — но мне об этом ничего не известно.

— Все-таки мне не нравится, что ты будешь работать именно там, — пробурчал отец.

— Чем тебя не устраивает Сан-Диего? — Доминик удивленно посмотрела на него, перевела взгляд на мать, которая почему-то сразу отвела глаза.

— Сан-Диего не тот город, который нужен моей девочке, — упрямо проворчал Аарон, не ответив на ее вопрос.

— Папуль, перестань. — Доминик весело посмотрела на него, стараясь сгладить непонимание, ведь все равно уже нельзя было ничего изменить. — Можно подумать, что там меня на каждом углу будет подстерегать опасность.

— Не знаю, не знаю, — вздохнул отец.

— Ну хорошо, тогда скажи мне, какой из больших городов, на твой взгляд, наиболее благополучен в этом отношении? Что же ты молчишь? То-то и оно, что в наше время нигде небезопасно. Но ты не волнуйся, со мной ничего не случится.

— Как бы мне хотелось в это верить… — пробормотал Аарон, закуривая сигару, что он делал в моменты, когда очень волновался.

— Если хочешь, я буду звонить каждый день и сообщать, что у меня все в порядке, — примирительно улыбнувшись, предложила Доминик.

— Это само собой, — кивнул он. — И все же… — Аарон внимательно посмотрел на дочь. — Пообещай мне, что, если в твоей жизни произойдет что-то необычное, ты обязательно позвонишь мне, прежде чем предпримешь какой-нибудь опрометчивый шаг.

— Ты говоришь загадками, папа. Не хочешь объяснить, что на самом деле происходит?

— Ничего. Просто я волнуюсь за тебя, только и всего.

— Хорошо, папа, я обещаю. — Доминик подошла к нему и обняла его.

От него пахло одеколоном и табаком, что было ей привычно и знакомо. Это был запах ее детства… Когда у отца было время, он сажал ее рядом и читал какую-нибудь книжку или они играли в настольную игру. И Доминик, сама того не замечая, принюхивалась к нему, настолько притягательным казался ей этот смешанный аромат, исходивший от него.

Неделя пролетела незаметно. Каждый день, прожитый дома, навевал Доминик приятные воспоминания. Создавалось впечатление, что все плохое, если оно и было, начисто стерлось из ее памяти, словно детство ее было наполнено лишь светлыми событиями.

Она встретилась с друзьями, которые остались в городе, сходила на дискотеку. Все, как в старые добрые времена, когда отец предупреждал ее, чтобы в двенадцать она была дома. И хотя сейчас уже ни отец, ни мать ничего не говорили ей, Доминик знала, что они все равно волнуются. Поэтому старалась не задерживаться, чтобы не заставлять их нервничать.