Рыцарь - [3]

– Он ничего не говорил?

– Нет, но это нормально в подобных случаях.

– Кто-нибудь рассказал ему, что произошло?

Доктор помотал головой.

– Он сейчас слишком растерян, чтобы воспринимать информацию. Можешь рассказать ему, если он спросит, но постарайся упростить свою историю, чтобы не перегружать его.

– Хорошо, – я выдохнула. – А что мама? Она тоже сегодня очнется?

– Пока она не подавала признаков пробуждения, но на это может потребоваться день или два. – Доктор поправил стетоскоп на шее. – Я проведаю вас после обхода.

– Спасибо.

Я подошла к спящему отцу. Выглядел он точно так же, как и во все прошлые визиты, за исключением отсутствия питательной трубки. Я коснулась его прохладной, сухой ладони, так отличавшейся от привычных мне сильных и теплых рук.

– Папа, я тут.

Его веки затрепетали и поднялись, являя голубые глаза, которые мне не терпелось увидеть вот уже почти два месяца.

– Папа?

На его лбу появилась морщинка, взгляд забегал по потолку. Я ласково сжала его руку, и он ошеломленно на меня покосился. Грудь сдавило – судя по глазам, он меня не узнал, – но затем я напомнила себе слова доктора.

Долгие минуты я просто стояла у кровати и держала папу за руку. Мне так сильно хотелось его обнять, но я боялась, что это расстроит его в нынешнем состоянии. Пока что приходилось довольствоваться тем фактом, что он постепенно возвращался к нам.

Я поискала стул, на котором часто сидела во время визитов, и нашла его в углу. Отпустив ладонь отца, пошла тащить стул к кровати.

Тут папа издал какой-то булькающий звук, и я молниеносно вернулась обратно.

– Я тут.

Он снова посмотрел на меня, но на сей раз повернул голову в мою сторону, чтобы лучше видеть. У меня перехватило дыхание, когда его губы сложились в слово: «Джесси».

Я наклонилась за объятиями, в которых так отчаянно нуждалась.

– Я очень по тебе скучала, – прошептала я отцу, уткнувшись ему в грудь. Он не ответил, но через пару секунд положил руку мне на спину.

От этого утешающего жеста ко мне будто бы вернулась утерянная частичка меня.

Я неохотно отпустила его и выпрямилась. Отец одарил меня слабой улыбкой, от которой на душе стало тепло, и потянулся за моей рукой, вцепившейся в подлокотник. Я взяла его крупную ладонь и подавила слезы. Мне нужно было оставаться сильной ради них с мамой, показать, что им не о чем беспокоиться, кроме как о своем здоровье.

– Мама? – едва слышно спросил он, но тревога в его глазах говорила все за него.

– Она здесь, – я отошла и показала на кровать за собой. – Доктор сказал, что она скоро очнется.

Отец вытянул шею, чтобы рассмотреть маму на соседней койке. Его лицо сразу же смягчилось, а тело расслабилось. Он перевел взгляд на меня.

– Как… долго?

Я замешкалась, не зная, спрашивал ли он о том, как долго они здесь или как долго они пропадали.

Его пальцы дрогнули.

– Как… давно… не было?

– Месяц. – Папины глаза расширились от шока, и я оценила его реакцию, прежде чем добавить: – Вас нашли две недели назад, и с тех пор вы в больнице.

Он хмуро уставился в потолок, будто пытался вспомнить и злился, что ничего не получалось. Я сжала его руку.

– Это из-за препаратов. Доктор сказал, что потребуется какое-то время, чтобы к вам вернулась память.

Морщинка между его бровями разгладилась, и он снова посмотрел на меня.

– Ты… Финч?

– У нас все отлично. Я по возможности приносила его тайком повидаться с вами. Ох он и устроит мне взбучку, что я не взяла его сегодня.

Папа улыбнулся, и в этот момент я поняла, что с ним все будет хорошо. Впереди его ждал трудный путь, но если кому и хватит сил его пройти, то это моему отцу.

Следующие полчаса я заверяла его, что дома все в порядке, осторожно опуская подробности о своей новой карьере и о многом, что происходило в моей жизни в их отсутствие. Без охоты, их поисков и Лукаса рассказывать было особо нечего, но отец был слишком сбит с толку из-за препаратов, чтобы заметить.

Через какое-то время его лицо сморщилось – ему явно было больно. Он бы ни за что в этом не признался, так что я сказала, что схожу за водой, а сама отправилась на поиски медсестры. Первой мне попалась Глория – одна из медсестер, которые регулярно дежурили на этаже, – и она посоветовалась с доктором Редди насчет того, сколько обезболивающего можно вводить отцу.

Ожидая, пока она договорит, я заметила знакомого фэйри на лестнице.

– Теннин! – я побежала к нему. – Ты получил мое сообщение!

Он вскинул бровь.

– Да, все двадцать восемь.

Я улыбнулась. Последние пару недель я звонила ему дважды в день и не испытывала никаких угрызений совести, что забила его голосовую почту.

– Только ты почти ничего не рассказала, кроме того, что нашла родителей и нужно наложить на них защитные чары. Не хочешь просветить меня?

Я кивнула и поискала взглядом место, где мы могли бы поговорить. Маленькая зона ожидания не позволяла особо уединиться, но и она сойдет. Я понизила голос и изложила ему краткую версию того, что произошло у Роджина.

Когда страсти улеглись, я поняла, что Теннин с самого начала знал, кто Лукас на самом деле. В конце концов, он принц Неблагого двора. Впрочем, я не сердилась на папарацци – все фэйри очень преданны королевским семьям. К тому же он ведь пытался предупредить меня, чтобы я не совалась к Лукасу и его людям.