Рыцарь из ниоткуда - [69]

На выручку пришла смекалка, не графская, не ларская, а, скорее, земная, солдатская. Сварог вернулся и комнату, наступая на уже размякшие и противно чавкающие под ногами птичьи трупы, добрался до дыры, что была стеной, завешанной портьерами. Ага, повезло, не придется разгребать туши, вот они, бардовые толстые гардины…

Из разрезанных на узкие полоски занавесей и одного птичьего копья Сварог соорудил элементарную «тарзанку». Благо края дыр представляли собой загнутые лепестки металла. Цепляться можно было и за загогулины боковых дыр, но лучше за верхние. За лепестки потолочной пробоины, находящейся точно под дырой в полу, Сварог зацепил свою «кошку» с первого заброса. Подергал «тарзанку» – вроде держит надежно. Разбежался, всей силой ног оттолкнулся. Там.

Первый провал позади. Он ослабил портьерный канат, пустил по нему волну. Зацеп оказался крепким. Подергал влево-вправо. Прочно засело птичье копье. Правда, в запасе у него имелась еще пара такой же длины связанных воедино лоскутов и копий. Он заблаговременно перебросил их на другую сторону дыры, но, кто знает, если начать разбрасываться «тарзанками», хватит ли их до выхода из здания. Поэтому он предпочел помучиться, дергая свой канат и так и эдак. Наконец получилось.

Получилось и преодоление еще двух дыр с потерей одной «тарзанки», ни в какую не захотевшей отцепляться. Разумеется, при этом его внимание оставалось на пределе собранности. Нападения он ожидал ежесекундно. Но никто не выскакивал на него из засад. Неужели все силы были брошены неприятелем на бой в комнате для приема гостей? Для радушного приема дорогих гостей.

Это произошло, когда до выхода из того, что недавно принимал до поры за Магистериум, оставались считанные уарды или – у него теперь появилась новая единица длины – две дыры в полу.

Птицы (похоже, исключительно им доверили проведение акции) выскочили из боковых пробоин тогда, когда он в очередной раз пролетел над отверстием в полу и очутился по другую сторону того. Тварей было семь. Шаур Сварог держал заткнутым за поясной ремень, чтобы достать его меньше чем за мгновение.

Ну, в чем в чем, а в выхватывании оружия из-за пояса мы кое-что смыслим. Может быть, до ковбойско-голливудской молниеносности не дотягиваем чуть-чуть, но тоже неплохо получается. Тренировались, слава Богу.

А как иначе, если зачастую от такого пустяка, как «кто быстрее достанет пушку», зависела не чья-нибудь, а твоя, единственная и неповторимая, и в придачу горячо любимая жизнь.

Неизвестно, знакома ли этой породе птиц такая эмоция, как удивление. Если да, то, верно, неслабо удивились они той быстроте, с которой у человека в доселе пустых руках очутился маленький округлый предмет, и тому, как он незамедлительно открыл огонь, и тому, с какой точностью стрелял он серебряными, несущими смерть кругами. Если и умели они испытывать удивление, то эта эмоция оказалась последней в их птичьей жизни.

Больше никто на него не нападал. Вот преодолена последняя преграда, за ненадобностью оставлена в покидаемом здании последняя из трех имевшихся «тарзанок».

Сварог вышел на причал. Направился к пришвартованному ялу.

Машину не угнали, не разобрали, не наблюдалось следов повреждений. Или в порче, а также в угоне его враги не находили никакого смысла, или не сомневались, что граф Гэйр не выберется живым из западни.

Хотя нельзя исключать подложенную мину или поломку, что на глаз не выявишь. С другой стороны, ему, лару, такие пакости смертельного вреда не причинят, поэтому можно надеяться, что неприятель не разменивался по мелочам.

Граф занял место пилота, впрочем, другого в яле и не имелось. Нехитрые (но лишь на вид) бортовые приборы, обезжизневшие во время похищения, сейчас вроде бы ожили, вроде бы показывали готовность к работе. Сварог возложил руки на «птичьи лапы» управления (ассоциации с птицами некоторое время всенепременно будут вызывать здоровое желание отплеваться, пока в памяти за новыми событиями не скроется окончательно из виду визит в лже-Магистериум). Машина послушалась пилота, сдвинулась с места.

Вопрос «куда лететь?» отпал сам собой. Стоило летательному аппарату прийти в движение, как в близрасположенной реальности произошли перемены. Осталось одно лишь здание, то, что он покинул. Прочие, будучи стопроцентной иллюзией, исчезли, словно стертая тряпкой со стекла пыль. Былая прозрачность неба над и под, и со всех сторон уступили место Истинной прозрачности. Сквозь которую Сварог увидел над головой космическую черноту, и внизу планету Талар с пятнами континентов и пятнышками островов на полотне океанских вод. Его ял оказался заключенным в относительно невеликую по размерам прозрачную сферу с закачанным внутрь воздухом, от которой вниз уходила кишка тоннеля, по нему, естественно, и пригнали его машину сюда, на орбиту.

Плохо представляя технические тонкости, суть Сварогу представилась ясной. Не имея возможности поставить мышеловку в бдительно охраняемой атмосфере Талара, враги вывели за пределы собственно капкан, вход же в него расположив внизу, причем на его, графа Гэйра, пути. Причем в нужное время, в нужном месте. Последнее обстоятельство не может не навести на мысль о чрезмерной информированности врагов, каковая малодопустима, если только не предположить, что о времени его отбытия из Магистериума и пути следования кто-то расторопный вовремя не сообщил. И стрелка показывает на Магистериум. Откуда же еще могли так точно навести на него? Значит, именно в ученой обители засел его (и не только его, скорее всего) зложелатель.