Рыцарь Хаген - [41]

— Я целый год был твоим гостем, Гунтер, — возразил Ксантенец, — Я спал под твоей крышей, ел твой хлеб и пил твое вино. Так дай мне оплатить долг.

— Ты ничего мне не должен, — взвился Гунтер, — Мы…

— Зачем ты отвергаешь его, мой король? — вмешался Хаген. В глазах Гунтера блеснула искорка гнева, но Тронье невозмутимо продолжал: — Не стоит отклонять предложение Зигфрида, даже не выслушав его до конца.

Не дожидаясь ответа короля, Зигфрид осведомился:

— Какова численность бургундского войска, король Гунтер?

— Не более тысячи всадников, — не задумываясь ответил Гунтер, — И пять сотен пеших, да еще примерно столько же удастся собрать, если будет время.

— Итак, тысяча полноценных бургундских ратников, — подытожил Зигфрид, — против восьми тысяч саксов и данов. Могло бы быть и хуже.

— Вот как? — Хаген не пытался скрыть насмешки в голосе, — Не собираешься ли ты послать гонцов в страну нибелунгов и привести сюда десять тысяч своих воинов, чтобы одолеть саксов и данов?

Зигфрид не поддался на провокацию:

— Нет, дорога туда слишком далека, да и войску добираться будет трудно. От Вормса могут остаться одни развалины, пока прибудет помощь. Нет, тысячи ратников хватит вполне. Бургундские воины искуснее данов и саксов, а если мы нападем прежде, чем они успеют объединить свои армии, и неожиданно — мы можем их разбить наголову. Какое из войск к нам ближе?

— Даны, — отвечал Хаген. — Всадник на быстром коне доберется до него за неделю.

— Значит, отряду воинов понадобится десять дней, — решил Зигфрид, — Они обратятся в бегство с испугу, увидев над холмами наши знамена. Как скоро удастся снарядить тысячу всадников?

Гунтер задумался:

— Быстро. Но такое решение должно быть хорошо продумано. Я не могу рисковать жизнями тысячи храбрецов.

— Мы не можем упускать ни единого дня! — настаивал Ксантенец. — Наш единственный шанс — неожиданный удар по слабой части войска. Мы разобьем данов, а Людегаста возьмем в плен. Имея его в заложниках, мы поумерим пыл Людегера.

Гунтер колебался. Хаген молча размышлял. План Зигфрида был не столь уж сумасбродным, каким показался сначала. Наверное, это и в самом деле был их единственный шанс.

— Не отпускайте послов, пока войско не будет готово, — продолжал Зигфрид, — И держите их в полном неведении. А затем их нужно отправить обратно с ответом, что Бургундия принимает вызов и через двенадцать недель готова сразиться с ними.

— А зачем вообще их отпускать назад? — поинтересовался Гизелер.

Зигфрид снисходительно улыбнулся:

— Пока они не возвратятся, даны будут начеку, рассчитывая на нападение. А когда послы вернутся целыми и невредимыми, их бдительность ослабнет.

— План мне нравится, — вымолвил наконец Хаген. Меньше всего рассчитывавший на его поддержку Зигфрид удивленно вскинул брови, — Рискованно, но риск оправдан, — продолжал Тронье, — Численность противника превосходит нашу, но именно поэтому Людегер и Людегаст не будут ожидать нашего нападения.

— То, что ты называешь риском, напоминает мне отчаянный жест обреченного смертника, — мрачно заметил Ортвейн.

— Отчаяние побуждало многих совершать такие подвиги, о которых люди не смели и мечтать, — возразил Хаген. — Я за то, чтобы последовать предложению Зигфрида. Если мы выбираем войну — то будем действовать по его плану.

На том и порешили. Так же как Гунтер являлся главой Бургундии, а Фолькер — ее голосом, Хаген был мечом империи, и слово его было решающим.

— Да будет так, — молвил Гунтер. — Через три дня, начиная с сегодняшнего, вы отправляетесь в поход.

Глава 11

После того как всеобщее оцепенение, последовавшее за неожиданной мрачной вестью, спало, крепость и город обуяла лихорадочная суета. Во все концы страны поскакали рыцари, созывая в Вормс всех верноподданных короля. День и ночь в кузницах гудели удары молотов, в город устремлялись телеги и повозки, груженные запасами оружия и продовольствия.

Только на третий день воцарилось относительное спокойствие.

В полдень третьего дня Гунтер приказал призвать к себе чужеземных послов. Хаген сам отправился за ними в город. Печать усталости на их лицах сменилась выражением тревоги. Всю дорогу до тронного зала они пребывали в молчании.

Зал был ярко освещен многочисленными факелами, хотя солнце стояло еще высоко. Почти весь двор собрался здесь, чтобы присутствовать при разговоре Гунтера с посланниками. Даже Ута, королева Бургундии, спустилась из своих покоев. Зигфрид тоже был здесь — он стоял позади королевского трона, одной рукой небрежно облокотясь о его спинку. На мгновение Хагену показалось, что в уголке мелькнула какая-то тень — хитрая физиономия гнома, — но до конца уверен он не был.

Хаген подвел чужеземцев к трону, отступил назад и поклонился:

— Послы короля Людегаста Датского и Людегера Саксонского, мой король!

Взгляд сакса беспокойно забегал. Ксантенец не шелохнулся.

— Выслушайте наше решение, — начал Гунтер, не глядя ни на одного из вошедших. — Передайте вашим повелителям следующее… — Он выпрямился на стуле и, повысив голос, продолжал: — Мы, король Гунтер Бургундский, отвечаем на приветствие короля Людегера и короля Людегаста и выражаем им свое королевское почтение. Мы выслушали их требование, и сердце наше исполнилось печалью из-за их намерения пойти на нас войной. Бургундия — мирная страна, всегда жившая в согласии с соседями. — Голос его стал жестче: — Но мы не беззащитны и не потерпим шантажа! Скажите вашим повелителям, что мы отклоняем позорное предложение купить нашу свободу, и предупредите: если они не оставят свои планы, мы готовы с ними сразиться. Только наш им совет — хорошо продумать свое решение. Ваши дома наполнятся стенаниями матерей, вдов и сирот, смерть будет сопровождать ваш путь, а не победа. Боль и слезы вы пожнете вместо богатой добычи. Скажите им: откажитесь от войны и примите нашу дружбу и почтение. Или приходите как завоеватели и встретьте смерть от нашей руки.