Рыцарь-чародей - [357]

Почти так оно и оказалось. Незримые руки стали хватать нас за одежду, как только мы заперли за собой дверь, и тонкие голоса эльфов начали насмехаться над нами и дразнить нас. Когда впереди показался конец длинного узкого туннеля, я схватил за запястье одного из них, а когда граф-маршал отомкнул вторую дверь, ведущую в винный погреб, где царил полумрак, я втащил туда пойманного эльфа и велел последнему назвать свое имя.

Она задрожала всем телом:

– Ваша рабыня Баки, господин.

– Которая предполагала потешиться надо мной в туннеле.

Я обнажил меч.

– 3-забрать с собою в Эльфрис, где вы б-будете в безопасности.

– И которая бросила меня закованным в кандалы в тюремной камере.

Мною двигал не гнев, а лишь холодное чувство справедливости, уже вынесшее свой приговор. Она не проронила ни слова. Граф-маршал спросил, знаю ли я «эту эльфийскую деву».

– Она тысячу раз объявляла себя моей рабыней, – сказал я, – и я освобождал ее снова и снова, и ни один из нас не верил другому. Вы хотите иметь рабыню из племени эльфов?

– Очень хочу.

– Она поклянется вам в верности, если я освобожу ее. И предаст вас при первой же возможности. Не правда ли, Баки?

– Я стала в-вашей рабыней, поскольку такова была воля Гарсега, господин. Я стану его рабыней, коли вы прикажете.

Я обратился к граф-маршалу:

– Мы поднимаемся наверх, не так ли? Совершенно очевидно, что никого из них нет здесь, внизу.

– Там лестница, слева от вас, господин, – сказала Баки.

– Благодарю. Я мог бы убить тебя здесь и сейчас, Баки. Просто перерезать твою паршивую глотку. Но я собираюсь отвести тебя наверх, чтобы при свете факелов или свечей убить одним ударом меча в сердце. Хочешь поговорить о крови, которую я выпил, когда был тяжело ранен?

Вероятно, она потрясла головой – в темноте я не видел.

Лестница привела нас в кладовую, дверь кладовой выходила в просторный зал со стенами, увешанными щитами и оружием. Пока мы находились в туннеле, ночная тьма сгустилась, но света оплывающих свечей в одном и другом конце зала было достаточно, чтобы нанести точный удар.

– Можно мне сказать несколько слов, господин? Я знаю, вы хотите убить меня и сопротивляться не имеет смысла. Но перед смертью мне хотелось бы сказать вам две вещи, чтобы вы все поняли, когда я умру.

Вероятно, я кивнул – несомненно, кивнул. Я смотрел на нее сквозь глазные прорези старого шлема и видел женщину, сотворенную из земли, горящих углей и звериной плоти.

– Вы отвергали меня сотню раз. Я была дерзкой и настойчивой, но вы меня отвергали. Я была стыдливой и скромной, но вы опять меня отвергали. Я помогала вам снова и снова, но когда мне сломали позвоночник, вы не пожелали исцелить меня, но велели сделать это какому-то мальчику. Я знала, что, если приду к вам в темницу и освобожу вас, вы снова меня отвергнете. Я надеялась, что, если брошу вас там умирать, вы в конечном счете проникнетесь благодарностью ко мне. Я бы пришла прежде, чем вы умерли. Я бы потребовала от вас клятв, прежде чем накормить вас и напоить. Это первое, что я хотела сказать.

– Не знаю, смеяться мне над вами или завидовать вам, сэр Эйбел, – промолвил граф-маршал.

Я отпустил Баки и снял шлем. Я видел ее слишком ясно, и меня мутило от этого зрелища.

– Может, вам станет легче, милорд, если вы узнаете, что я всего лишь мальчик, играющий в рыцаря? Сейчас я видел вас таким, какой вы есть, и видел Баки такой, какая она есть, и если вы видели меня таким же образом, значит, вы всё понимаете. Зрелым мужчинам негоже смеяться над мальчиками, а равно завидовать им.

– Значит, я не мужчина, – сказал граф-маршал, – ибо я завидовал тысяче мальчиков.

Я повернулся к Баки:

– Почему ты не убегаешь? Ты можешь спасти свою жизнь.

– Потому что я еще не все сказала. Мы щипали и толкали вас в туннеле. Сколько из нас вы могли бы поймать?

Я услышал тихие шаги многих десятков ног; я не ответил.

– Лишь меня, поскольку я пыталась увлечь вас в Эльфрис, где вам не грозила бы никакая опасность, тогда как остальные хотели только подразнить вас.

Будь в моем распоряжении еще секунда, я бы, наверное, пронзил Баки мечом, но тут в зал ворвались остерлинги, и у меня не осталось времени. Баки сорвала меч со стены и сражалась плечом к плечу с нами – эльфийская дева, живое пламя. Меч, украденный Ури, безжалостно рубил наших врагов налево и направо и увлекал меня все дальше вперед, но Баки постоянно держалась впереди меня, кося остерлингов, как жнец косит пшеницу.

Когда последний остерлинг обратился в бегство, она стала передо мной, держа меч наготове.

– Кто одержал победу, милорд? Вы?

– Нет.

Я снова надел шлем, но старался не смотреть на нее.

– Вы сразитесь со мной? На мечах?

– Нет, – повторил я. – Я убью тебя, а я не хочу этого делать. Ступай с миром.

Ее меч упал на пол; она исчезла.

– Нам лучше убраться отсюда поскорее, – сказал граф-маршал.

Я согласился, и он показал мне узкую лестницу за гобеленом.

Описание наших долгих поисков в Тортауэре было бы делом утомительным, да и сами поиски оказались делом весьма утомительным. Нам не раз приходилось устраивать передышки, и под конец я отправился на поиски один и вернулся к граф-маршалу (он спрятался в своей библиотеке), когда окончательно убедился, что ни Пейна, ни Вистана в замке не найти.