Рыбья Кровь и княжна - [35]

Благодаря наплыву пленных кутигур, цены на рабов на черноярском торжище резко упали, поэтому князь из всей добычи разрешил продать лишь часть коней и кутигурских доспехов.

— Что, неужели потащим этих плосколицых с собой в Липов? — высказывали недовольство хорунжие.

— Не в Липов, а в Казгар, — заметил Дарник. — Булгары с удовольствием купят тех, кто их до смерти напугал.

— Цены упали не только на рабов, но и на рабынь, — хитро заметил Меченый.

— И что? — не сразу понял князь.

— Все ополченцы только и мечтают, что вернуться с красавицей-наложницей. В словенских селищах на одного мужика две женщины приходится, а в Липове наоборот: на троих бойников одна молодка.

Поразмыслив, Рыбья Кровь приказал выдать нужные суммы тем, кто хочет купить рабыню.

— Но только им и чтобы непременно купили, десятским проследить, — добавил князь. — Остальные пусть пропивают свои дирхемы в Липове, а не здесь.

Отдохнув и отоспавшись, липовское войско тронулось в обратный путь. Путь по Толочской дороге был короче, но лежал через Остерское княжество, поэтому Дарник повел войско через Казгар. Там липовцев встречали уже без всякого страха. Снова молодой булгарский воевода сидел в шатре у князя.

— У нас все только и говорят, что ты настоящий ратный колдун, — восторгался юноша. — И ветер на твоей стороне, и огонь, и ночь.

— Ты забыл сюда добавить еще реки, леса и озера, — добродушно ухмылялся Дарник. — Они тоже всегда на моей стороне.

Узнав, что липовцам необходимо продать шестьсот пленных, воевода не слишком обрадовался. Половина булгарского полка со своей частью кутигур еще оставалась в городе, и покупать рабов уже никто не хотел.

— Объясни своим купцам, что я не уйду, пока не продам всех пленных, — пригрозил Рыбья Кровь. — У меня больше тысячи злых бойников, которые очень хотят попасть домой. Это хорошая причина, чтобы ваши купцы собрали нужную казну и купили кутигур целиком за восемнадцать тысяч дирхемов, по тридцать за каждого раба. Свой барыш получат, когда будут распродавать их поодиночке по пятьдесят — шестьдесят монет.

Несмотря на столь реальную угрозу, купцам удалось собрать лишь пятнадцать тысяч дирхемов, что дало князю повод заложить в Казгаре собственное торговое подворье. Оставив на нем нераспроданных пленных и трофейное добро, полегчавшее липовское войско бодро двинулось по уже заросшей за два месяца Казгарской дороге. Князь объявил, что полный расчет будет производиться, когда они придут в Малые Глины, поэтому никого не приходилось подгонять. Даже возле сторожевых липовских дворищ-веж не задерживались, а, выдав тамошним ватагам припасы и дирхемы, тут же шагали и катили дальше.

— Куда мы денем эту новую прорву бойников? — осторожно спрашивал Меченый по дороге. — Ну хорошо, пропьют они в Липове свою добычу, а дальше что? Липовцы и так еле терпят, что пришлых кругом больше, чем их самих.

— Будем закладывать новые городища, — говорил ему Дарник.

— А как ты их заставишь пшеницу и лен сеять?

— Перестанем даром кормить, сами за дело возьмутся.

— Или с кистенем на дорогу выйдут, — бурчал хорунжий.

Действительно, обо всем этом приходилось беспокоиться заранее. И когда в Малых Глинах произошла раздача монет и трофеев, Рыбья Кровь обратился к ополченской хоругви с небольшой речью:

— Когда мы придем в Липов, у вас останется лишь одно право: во всякое время приходить в Войсковое Дворище и есть за общим столом с гридями. Кто-то найдет себе новую службу, кто-то нет. Поэтому самым лучшим для вас будет вернуться до весны в свое селище с дирхемами, славой и кутигурской булавой. Пускай все родичи вам позавидуют. Кто не захочет зимовать дома, может вернуться в Липов, но только не один, а с наложницей или женой. Тогда станет княжеским бойником, получит дом, землю и рабов.

Молодые ополченцы слушали с растерянным видом. Несколько месяцев походной жизни на всем готовом сильно расслабили их, многие не сомневались, что так должно продолжаться и впредь. Конечно, съездить домой и покрасоваться там своим воинским успехом было замечательно, но полностью возвращаться к прежней унылой лесной жизни казалось обидным и зазорным.

Забеспокоились и княжеские бойники:

— Им землю, дома, и рабов, а нам?

— Вам тоже, если захотите.

— А где князь возьмет столько рабов?

— Это уж моя забота, — небрежно отвечал им Дарник. — Вот видишь, как просто, — довольно сказал он чуть позже Меченому. — Если бы сразу обратился к бойникам, они бы начали ломаться. А стоило предложить землю ополченцам, так и эти сразу загорелись.

— А в самом деле, где ты возьмешь столько рабов? — озаботился хорунжий.

— На это есть княжеский суд: строгий, но справедливый, — хитро улыбался Рыбья Кровь.

Вообще, он пребывал в прекрасном расположении духа. Даже княжеские обязанности в мирное время уже не так смущали его, как прежде. Ведь теперь он твердо знал, что будет делать в ближайшее время, как исполнять свое обещание насчет рабов.

И, въезжая на последний взгорок, с которого открывался вид на пойму Липы и на сам Липов, Дарник думал о том, как все же ошибался староста гребенского городища, говоря, что его княжеский взлет перешел в ровное небесное парение. Ничего подобного — его взлет продолжается. Индия не Индия, а укротить черноярское войско и разбить кутигур тоже чего-то да стоило.