Рыбы молчат по-испански - [11]
– Ты бы хотела жить, как он?
– Нет, конечно. Понимаешь, для меня главное – свобода. И это все, – она обвела рукой комнату с пушистым ковром, – меня вполне устраивает. Я люблю жить одна… Встать утром пораньше – и пойти бегать в парк. А вечером люблю, когда приходят друзья. Они у меня тоже в особняках не живут. И граждан Канады среди них нету… Чтобы жить, как живет Кирилл, надо быть готовым к тому, что и окружение твое переменится, а вместе с ним все остальное – стиль жизни, развлечения, одежда. Нафиг оно мне? У меня запросы скромные.
– А как он начинал, этот Кирилл? – спрашивает Нина. – Его тоже кто-то нанял?
– Кирилл – тайна, покрытая мраком. Сам он про это не говорит, а я лишних вопросов не задаю. Скажем так: кому надо, тот отлично знает, какое это выгодное дело, и всеми силами стремится в него влезть. Это лучший бизнес, какой только есть сегодня в России. – Ксения ставит тарелку и смотрит на Нину в упор. – Понимаешь?
– Понимаю. – Отчего-то Нине делается не по себе.
– А если человек все понял, то сразу же постарается им заняться. Сначала потихоньку. Вот как ты. А потом все идет само – коготок увяз, всей птичке пропасть. Открыть свой регион – это все равно что золотую жилу найти.
– А это трудно – найти регион?
– Должна быть зацепка. Вот у тебя, к примеру, есть подруга детства – какая-нибудь простецкая Фрося Табуреткина. Вы с этой Фросей вместе сбегали с уроков, таскали косметику у мамки, в мальчика одного влюбились, покупали заграничные шмотки у спекулянтов. Лицом Фрося твоя не очень, мальчик любимый ее бросил, она три дня рыдала, а ты ее утешала. Такого не забывают. Но потом ваши дорожки разошлись: ты поступила в университет, студентам преподаешь, диссертацию пишешь. А Фросю Табуреткину, подругу твою задушевную, устроили по блату мелкой чиновницей куда-нибудь в министерство образования. Или в мэрию города Рогожина. А может, Фрося окончила пединститут и работает социальным педагогом в доме ребенка. Тихий скромный социальный педагог, этакая ленивая русалка на золотом дне. Но однажды вы встретились. Не важно, кто к кому приехал – она к тебе или ты к ней, между вами никаких счетов нету, и не имеет значения, кто кому первый позвонил, кто в гости собрался. Подруги детства – дело особое. И вот пьете вы чай, пирожки жуете – Фрося твоя печет лучше всех и вообще готовить умеет. А потом начинаете трепаться о всякой всячине: о мужиках, ремонте, бывших одноклассниках. Ну и про деньги само собой тоже – ни тебе, ни ей на жизнь не хватает. В Испанию лишний раз съездить – и то не наскрести. А потом – опять-таки не важно, кто начал первый, ты или она – одна из вас рано или поздно задает вопрос: а почему бы не заняться вместе выгодным делом? У тебя есть знакомые испанцы, у нее – кнопки и рычаги. А сирот по российским просторам хоть вагонами грузи.
Ксения умолкла и вытерла уголки рта салфеткой.
– Вы обе, ты и твоя Фрося, прекрасно знаете, что бизнес этот процветает. Вы уже выяснили, как все получше обстряпать. А если начистоту, то и встретились вы не просто так, хотя прямо друг дружке в этом не признаетесь. Вы встретились, потому что ты – ключ, а она – замок. Друг без друга вы ничего собой не представляете, зато вместе превращаетесь в золотой поток. Вот и понеслось.
– Что понеслось?
– Фрося сама этим делом заниматься не станет. Она женщина осмотрительная, местом своим скромным в министерстве образования или мэрии города Рогожина очень дорожит. Усыновления для нее лишняя копеечка в дом, спортивный интерес, но не больше. На первых порах она и мужу ничего не скажет. Будет тихо сидеть в своем кабинете, тебя, подругу детства, звать в гости. А между делом позвонит куда следует, с кем нужно поговорит, а ты ей потом за это денежку в клювике принесешь – ты сегодня сама видела, какая бывает денежка. Но и это только полдела.
– А другая половина?
– А дальше тебе самой придется все устаканивать. Кроме департамента образования существуют дома ребенка, детские дома, а в них тоже люди работают. Потом – роно, органы опеки. И в них не вороны сидят. Дальше – суд, загс, ОВИР. Ребенку усыновленному нужен паспорт заграничный для выезда в Испанию, причем сделать его должны за один день, а не за месяц, как по закону положено. Сейчас такое время – у всех, кто имеет к сиротам доступ, нос по ветру. И всех ты обязана ублажить. Люди должны тебя захотеть, потянуться к тебе.
– И ты все делала сама?!
– Нет, конечно. На это полжизни пришлось бы потратить. Кирилл помогал, ему спасибо. Придем с ним в мэрию, а он: здравствуйте, это Ксения, моя хорошая знакомая, прошу любить и жаловать. После мэрии – в опеку, в детские дома. И уже в самом конце – загс, ОВИР, суд. Везде меня за руку провел, как отец родной. Зато теперь грабит. Я, кстати, познакомить вас должна: он интересуется, с кем и как мы работаем. Я и предыдущую переводчицу ему тоже предъявляла, так что не удивляйся.
Нина уже выходила из Ксениного подъезда, когда зазвонил мобильник.
Даже не взглянув на определитель, она почувствовала: звонит Макс. Она знала это в тот миг, когда мобильный ожил, и даже еще раньше: за секунду до звонка машинально сунула руку в карман.
Город не то, чем кажется. Город можно читать, как книгу, – в нём есть магия! Чудо может произойти буквально каждую секунду. В повести Надежды Беленькой улицы Москвы раскрывают четырём девочкам тайную, колдовскую реальность. Надежда Беленькая – переводчик по профессии, закончила Литературный институт им. Горького и очень любит гулять по родному городу. Книга «Девочки-колдуньи» – попытка сочинить современный миф о Москве. Чтобы вдохновеннее жилось и гулялось! Для младшего школьного возраста.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.
Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.
Новый роман Елены Катишонок продолжает дилогию «Жили-были старик со старухой» и «Против часовой стрелки». В том же старом городе живут потомки Ивановых. Странным образом судьбы героев пересекаются в Старом Доме из романа «Когда уходит человек», и в настоящее властно и неизбежно вклинивается прошлое. Вторая мировая война глазами девушки-остарбайтера; жестокая борьба в науке, которую помнит чудак-литературовед; старая политическая игра, приводящая человека в сумасшедший дом… «Свет в окне» – роман о любви и горечи.
Один из главных «героев» романа — время. Оно властно меняет человеческие судьбы и названия улиц, перелистывая поколения, словно страницы книги. Время своенравно распоряжается судьбой главной героини, Ирины. Родила двоих детей, но вырастила и воспитала троих. Кристально честный человек, она едва не попадает в тюрьму… Когда после войны Ирина возвращается в родной город, он предстает таким же израненным, как ее собственная жизнь. Дети взрослеют и уже не помнят того, что знает и помнит она. Или не хотят помнить? — Но это означает, что внуки никогда не узнают о прошлом: оно ускользает, не оставляя следа в реальности, однако продолжает жить в памяти, снах и разговорах с теми, которых больше нет.
Роман «Жили-были старик со старухой», по точному слову Майи Кучерской, — повествование о судьбе семьи староверов, заброшенных в начале прошлого века в Остзейский край, там осевших, переживших у синего моря войны, разорение, потери и все-таки выживших, спасенных собственной верностью самым простым, но главным ценностям. «…Эта история захватывает с первой страницы и не отпускает до конца романа. Живые, порой комичные, порой трагические типажи, „вкусный“ говор, забавные и точные „семейные словечки“, трогательная любовь и великое русское терпение — все это сразу берет за душу.
Великое счастье безвестности – такое, как у Владимира Гуркина, – выпадает редкому творцу: это когда твое собственное имя прикрыто, словно обложкой, названием твоего главного произведения. «Любовь и голуби» знают все, они давно живут отдельно от своего автора – как народная песня. А ведь у Гуркина есть еще и «Плач в пригоршню»: «шедевр русской драматургии – никаких сомнений. Куда хочешь ставь – между Островским и Грибоедовым или Сухово-Кобылиным» (Владимир Меньшов). И вообще Гуркин – «подлинное драматургическое изумление, я давно ждала такого национального, народного театра, безжалостного к истории и милосердного к героям» (Людмила Петрушевская)