Рыбак - [91]
– А ты? – спросила она. – Что об этом думаешь ты?
– Не знаю, – честно ответил я. Я не был уверен, что в должной мере понял ситуацию, чтобы мои суждения имели хоть какой-то вес. Но опираясь на все известное мне, я смог сподобиться лишь на такие слова:
– Что ж, если люди, ответственные за эту бойню, достигали какой-то великой цели, то их средства безнадежно осквернили эту цель.
Я наполовину ожидал, что Сэйди спросит, о чем я, но она, кажется, поняла.
В последующие годы, будто отвечая изменившейся обстановке в мире, сама погода претерпела заметные изменения. Зачастили штормы, на округу постоянно налетали доселе невиданные по силе ливни, берега размывало. Может быть, плохая погода была лишь малым симптомом большой болезни. Ежели так – мы потихоньку вступали в следующую ее фазу, потому как каждые несколько месяцев местные ручьи и реки повадились выходить из берегов. Поля к западу от Гугенота затопили воды Сварткила, образовав большое озеро, что превратило поездку с левобережья в город из дела на десять – пятнадцать минут в вояж на час с большим объездом. Мой дом располагался достаточно высоко над поймой, чтобы я не нервничал по поводу наводнений – основная угроза исходила от того самого маленького ручья, что иногда взбегал по полю, отсекая мне подъезд, и окружал меня добрыми шестью дюймами воды. Однажды я обнаружил, что подвал мой превратился в небольшой бассейн. К счастью, ничего особо ценного там не хранилось, и для ликвидации последствий Оливер одолжил мне свой вакуумный насос. Сэйди предложила мне оставить воду в подвале и запастись рыбой. Я отшутился, стараясь скрыть страх – вид темной воды, выступившей под моими половицами, заставил ладони покрыться нервной испариной.
То, что метеорологи нарекли «потопом, ознаменовавшим столетие», произошло через три года после моего возвращения к рыбалке. Стояла середина октября, и тепло, которое лето одолжило осени, потихоньку таяло. Со стороны Карибских островов пришел ураган четвертой категории, поизносившийся до простого тропического шторма на пути через Каролину и Вирджинию – что, впрочем, не помешало ему устроить нам полтора дня ливней и порывистого ветра, сорвавшего последние листья с веток.
Сэйди и ее семья уехали из города – отбыли на Средний Запад подыскивать колледж для ее старшей сестры. Я заверил Оливера и Рону, что буду присматривать за их хозяйством все те восемь дней, что их не будет. Поскольку у них не было домашних животных, кроме золотой рыбки Сэйди, аквариум с которой перекочевал на мой кухонный стол, сложностей мне не светило. Я собирал их почту и следил за тем, не прибудут ли какие-нибудь посылки, что могут потребовать подписи получателя, – таковых не сыскалось. За несколько часов до прибытия шторма я осмотрел их двор, подобрав все, чему, на мой взгляд, не стоило промокать, и перенес к себе в гараж. Свой двор я уже убрал, но напоследок все же бегло осмотрел – не забылось ли чего.
Шторм почти наверняка сулил отключку электроэнергии, и я заготовил все заранее – утыкал кухню, гостиную, ванную и спальню подсвечниками, у каждого положил по коробку спичек, рассовал по шкафам консервы, сложил стопку книг из библиотеки рядом с диваном в гостиной и кроватью в спальне, заправил транзисторный приемник свежими батарейками. Оставалось только ждать.
К моему удивлению, электричество сдюжило непогоду. С вечера среды до полудня четверга шеренги серых облаков, гонимые по небу ветром, бомбардировали округу дождевой водой. Река Сварткил добралась до самых сельскохозяйственных угодий к западу от Гугенота, затопив часть Шоссе 299 и южную окраину Спрингвэйл-Роуд, подняла фермерские тыквы, дожидавшиеся хэллоуинских продаж, и сплавила их куда-то к Уилтвику. Снесенные в Сварткил деревья застряли в опорах моста, идущего из Гугенота. Ручей по соседству одарил меня и соседей обширным мелководным озером, из которого наши дома торчали подобно каким-то диковинным островам. В воду снаружи я проваливался по колено, а в стороне от подъездной дорожки – до самых бедер; туда я отправился, чтобы посмотреть, не затопило ли Оливеров дом. Мутная вода закручивалась в мутные же широкие водовороты, затягивавшие в себя листья и ветки с поверхности. Зачастую какие-то невиданные раньше штуковины – то белый пластиковый бочонок, то золотисто-красный воздушный змей, обвитый вокруг бревна, то труп олененка, растопыривший ноги и плывущий раздувшимся побелевшим животом кверху, – миновали окно гостиной и неслись куда-то к востоку, где озера, образовавшиеся у меня за домом, выплескивались за длинные склоны и воссоединялись с буйствующей рекой. Будь тут Сэйди – наверняка распахнула бы ставни, разложила бы снасти и закинула удочку, дабы выловить что-нибудь наудачу; я же предпочел отстраненно таращиться в телевизор, где Джон Уэйн, Джимми Стюарт и Гарри Купер вершили правосудие в засушливых землях, и всеми силами старался отвратить мысли от чудовищ, что могли резвиться в заоконных волнах.
Надобно признать, едва дождь с ветром утихли и выглянуло солнце, присовокупив свое сияние к свету лампочек и экрана телевизора, я вздохнул с облегчением. Конечно, пройдет еще два или три дня, и только потом вода отступит. Так-то оставались хорошие шансы, что ее уровень даже возрастет за счет подмоги разлившегося ручья, но мне в любом случае некуда было идти, и пока электричество не отключилось, вынужденная изоляция не казалась такой уж проблемой.
Когда Роджер Кройдон, профессор английской литературы и знаменитый исследователь творчества Чарльза Диккенса, бесследно исчезает, все подозрения падают на его молодую жену, Веронику Кройдон. Вдова хранит молчание, пока в поместье Кройдонов, странный и загадочный Дом Бельведера, не приезжает молодой автор хорроров и не становится невольным слушателем ее исповеди. То, что он узнает, станет самой необычной и зловещей историей о доме с привидениями, о сделке с преисподней, о проклятиях, о необычных формах жизни и иных мирах.
«Дикари». Все началось как обыкновенный отдых нескольких друзей на яхте в Тихом океане. Но когда корабль тонет во время шторма, оставшихся в живых заносит на маленький и судя по всему необитаемый остров, который находится в милях от их первоначального курса. Путешественники пытаются обустроиться в своем новом пристанище, ожидая спасения. Но попавшийся им остров — далеко не тот рай, которым он показался изначально. Это место подлинного ужаса и смерти, давно похороненных и забытых тайн. И здесь есть что-то живое.
Патриция Кэмпбелл – образцовая жена и мать. Ее жизнь – бесконечная рутина домашних дел и забот. И только книжный клуб матерей Чарлстона, в котором они обсуждают истории о реальных преступлениях и триллеры о маньяках, заставляет Патрицию чувствовать себя живой. Но однажды на нее совершенно неожиданно нападает соседка, и на выручку приходит обаятельный племянник нападавшей. Его зовут Джеймс Харрис. Вскоре он становится любимцем всего квартала. Его обожают дети, многие взрослые считают лучшим другом. Но саму Патрицию что-то тревожит.
Находясь на грани банкротства, режиссер Кайл Фриман получает предложение, от которого не может отказаться: за внушительный гонорар снять документальный фильм о давно забытой секте Храм Судных дней, почти все члены которой покончили жизнь самоубийством в 1975 году. Все просто: три локации, десять дней и несколько выживших, готовых рассказать историю Храма на камеру. Но чем дальше заходят съемки, тем более ужасные события начинают твориться вокруг съемочной группы: гибнут люди, странные видения преследуют самого режиссера, а на месте съемок он находит скелеты неведомых существ, проступающие из стен.
Четверо старых университетских друзей решают отвлечься от повседневных забот и отправляются в поход: полюбоваться на нетронутые человеком красоты шведской природы. Решив срезать путь через лес, друзья скоро понимают, что заблудились, и прямо в чаще натыкаются на странный давно заброшенный дом со следами кровавых ритуалов и древних обрядов, а также чучелом непонятного монстра на чердаке. Когда им начинают попадаться трупы животных, распятые на деревьях, а потом и человеческие кости, люди понимают, что они не одни в этой древней глуши, и охотится за ними не человек.