Рыбак - [51]

Дверь в дом была в считанных десяти футах от него – простая, сделанная из тяжелых досок темного дерева, удерживаемых вместе металлическими планками, потускневшими от времени. К ней был прикручен дверной молоток в виде головы зверя, которого Якоб не смог признать: то могла быть змея, но пасть ее была ощерена в слишком уж человеческой ухмылке.

На последнем отрезке пути к дому Райнер ускорил ход. За всю дорогу он ни разу не ослабил плотный двуручный захват на рукояти топора. Не сбивая шага, он поднял топор, замахнулся через плечо и вогнал лезвие в самую середину ухмыляющейся змеиной рожи, выкрикнув при этом что-то, что Якоб не вполне разобрал.

Полыхнула вспышка – черная, как рассказал потом Лотти Якоб; то было мгновенное помрачение вместо всполоха света. На секунду весь мир утонул во мраке, и когда черные пятна окончательно ушли из глаз мужчин, они узрели, что дверь будто бы вынесло малым компактным взрывом. Якоб не удивился бы, почуяв запах пороха, но воздух пах каленым железом.

– Следуйте за мной, – повелел Райнер, сложив персты в замысловатый жест, и они, воодушевленные этой нежданной демонстрацией мощи, ступили под своды особняка.

XX

Якоб внутренне готовил себя к тому, что внутри окажется темно. Его изумлению не было предела – вместо мрака и нагромождения пыльной дорогущей мебели его встретили обильные вечнозеленые насаждения. Деревья клонили свои ветви навстречу им, будто завлекая в самую глубь леса, которого тут не могло быть и в помине.

Надо всем довлел резкий запах сосны. Иголки щекотали его щеки и шею. Ветви шуршали, когда Якоб раздвигал их, следуя за отрядом. Откуда здесь сосновый бор? – вдруг подумалось ему, и собственное недоумение показалось ему столь нелепым и комичным, что он засмеялся вслух – пронзительный нервный звук запрыгал вверх, к самым сосновым кронам. В смехе том не было веселья – в нем слишком явно отразилось то, что у Якоба на глазах умершая и вдруг воскресшая женщина превратилась в грязную лужу, что он видел страшное золотоглазое существо, выплывшее из чащобы, что он шел к дому Дорта меж струящихся стен невесть откуда взявшейся воды.

– Держи-ка себя в руках, – посоветовал ему Райнер, и Якоб умолк, но нервный смех все равно застрял в горле, готовый прорваться наружу фонтаном.

Тусклый свет, источник которого Якоб не мог определить, делал деревья видимыми. Сосновый бор вдавался далеко в недра дома. Он не знал, сколь далеко протянулся особняк Дорта, но ему казалось, что они давно уже должны были пройти через его дальнюю стену и оказаться на улице. Над головой кроны были столь высокие и плотные, что крышу было не различить. Не виден был и пол, хотя то, что было у них под ногами, скорее напоминало почву, нежели дерево или камень. Тут все логично, подумалось Якобу, если хотите, чтоб у вас дома вырос лес, будьте добры обеспечить почву, из которой ростки дадут всходы. Бог мой, да я же рассуждаю как форменный сумасброд.

Дорога дала уклон вниз – сперва полузаметно, затем резче. Деревья расступались – Якоб уже мог видеть Андреа впереди себя и даже идущего дальше Анжело. Откуда-то слева сквозь заросли доносился приглушенный рев, от которого будто бы слегка подрагивала земля. Когда деревья расступились и отряд вышел на небольшую поляну, Якоб определил источник звука – то был небольшой поток, пенящийся через узкий овраг; поток шел примерно параллельно тропе, по которой они спускались. Райнер замер на дальнем краю поляны, глядя на своих спутников.

Почти сразу же первая мысль Якоба (у этого типа, что, еще и ручей дома?) сменяется другой (мы давно уже не в доме Дорта) и за ней – третьей (нас там никогда и не было). Он занервничал – но не так сильно, как тогда, когда проходил последние несколько ярдов до дома в окружении водяных стен. Откровенно говоря, он предпочел бы никогда не приходить сюда, но ему хотелось думать, что раз уж Райнер смог привести их сюда, он же их отсюда и выведет. Ему как божий день ясно, что это не обязательно так… но он не позволяет себе зациклиться на сей мысли. Ни Итало, ни Анжело не выглядят так, будто все их устраивает, но эмоции держат при себе. Чего нельзя сказать об Андреа – он перебрасывает топор из правой руки в левую и обратно, освободившейся ладонью потирает подбородок, будто думая о какой-то весомой проблеме. И Якобу казалось, что проблема была.

Райнер тоже заметил неладное с Андреа и пошел к нему. Его губы зашевелились – он говорил слишком тихо, чтобы Якоб мог разобрать слова за ревом ручья. Без сомнения, он в чем-то увещевал Андреа. Рука того отлипла от подбородка. Что бы ни говорил Райнер, Якоб надеялся, что он повторит это для всех остальных.

Райнер стоял вплотную к Андреа. Когда он положил левую руку на плечо мужчины, тот неожиданно среагировал. С силой отпихнув от себя Райнера, да так, что тот упал, он рванулся вниз прямо по склону.

На мгновение Якоб, Итало и Анжело уставились друг на друга с разинутыми ртами – и после метнулись к Райнеру, помогли подняться тому на ноги.

– Что ты ему сказал? – спросил Итало.

– Ничего страшного, – ответил Райнер. – Мы должны… – Не договорив, он махнул на дающего стрекача Андреа. Анжело бросился следом за ним – и прежде чем хорошенько все взвесить, его примеру следует Якоб. Это было ошибкой. За поляной земля кренилась столь резко, что спуск по ней скорее напоминал слегка контролируемое падение. Якоб попытался затормозить пятками, но это едва ли не швырнуло его лицом вперед наземь, потому пришлось сдаться на милость гравитации, расставив руки для балансировки и периодически высоко задирая ноги, дабы миновать торчащие тут и там корни. По левую руку от него был ручей, переходящий в самый натуральный водопад. По правую и впереди все дальше и дальше простирались деревья. Якоб был слишком занят собственной устойчивостью, чтобы уделить этому много внимания, но ему вмиг стало ясно, что череда вечнозеленого леса осталась позади. Не будучи экспертом, Якоб вообще не смог признать тип растительности – новые деревья высокие и стройные, их ветви и листва собраны в слишком правильные кроны. Да и земля под ногами лишилась ковра из сосновой хвои – стало видно, что она темно-красная, коричневатая.