Рыбацкие байки - [7]

Надо было принимать решительные меры, чтобы Фаниль совсем не потерял интереса к рыбной ловле, а для этого нужно было отправиться вместе с ним на подледный лов. Будет клев — и Фаниль поймет прелесть ловли, поймет и нас!

Но я лично не ловлю рыбу зимой. Не потому, что мне не нравится подледный лов, а потому, что тогда я совсем бы забросил свою работу. Мухаметшу тоже зимой не вытянешь.

— У меня ноги собственные, не казенные, я их жалею. Это только Тази свою ногу не жалеет, она у него все стерпит! — говорит он, намекая на протез приятеля. И действительно, можно подумать, что искусственная нога не только не мешает, но даже помогает Тази. Большего любителя пеших прогулок я не знаю.

Тази не поленился и в этот раз, и сам вызвался отвезти Фаниля на Казанку — на лед. Но им не повезло — не было клева.

Когда мы потом встретились в ресторане «Татарская ашхане», Фаниль сказал:

— Вы знаете, мне кажется, что рыбная ловля не по мне. Она не успокаивает меня, а, напротив, внушает беспокойство. Смотрю в лунку, а сам думаю о делах, которые не доделал или забросил. Какой же, думаю, я дурак: сижу здесь, на ветру, без смысла и цели, в то время, когда дома столько дела!

— Не так рассуждаешь, Фаниль дорогой!..

— Нет, так, Тази-абый! Я не о себе одном так думал. Ведь там сотни, может быть, тысячи таких же несчастных, как я, сидели на льду. У всех дела, заботы. А они сидят, застыв, как тумбы. Зачем? Для чего? Я даже ночью о них, о бедняжках, думал. И, конечно, не мог заснуть. Какой уж там сон!!

— Фаниль, я призываю тебя к терпению! — остановил его Тази.— Не порочь рыбную ловлю! Скоро потеплеет, и ты поймешь ее вкус и прелесть. Март — самый дорогой месяц для рыболова.

К нам подошла официантка. Тази, для проформы заглянув в меню, сказал:

— По такому случаю, хоть это и не совсем по-татарски, придется пропустить по сто граммов. Вы как, друзья!

Наши врачи и наши жены категорически против спиртных напитков. Мы и сами не прочь при случае говорить и писать о вреде алкоголя. Но ведь ресторан не клуб, не поликлиника и не дом родной!

— Придется! — сказали мы хором.

— Что вам принести — водки или коньяку? — спросила официантка.

— Коньяку, конечно.

— Какого?

— Пусть это будет пять звездочек.

— Хватит с вас и трех! — отрубил Мухаметша. Когда официантка удалилась, он посмотрел на наши недовольные лица и сказал:

— Вы знаете анекдот про коньячные звездочки?.. Так вот! Был как-то смотр-дегустация коньяков. И вот три звездочки получили почетную медаль, а пять — провалились. Самый главный коньячный начальник спрашивает директора винного завода: «Как же это получилось? Почему ты так опростоволосился, не сумел схватить медаль за свои знаменитые пять звездочек?!» А тот отвечает! «Сам удивляюсь! Из одной бочки наливали!»

Фаниль только улыбнулся. Видимо, он, как и мы, уже не раз слышал эту историю.

— Ну, так вот,— сказал Мухаметша, когда принесли коньяк.— Тази знает одну деревушку на Каме, прямо против нее прекрасное рыбное место. Едем туда.

— На Каме? Так это же шестьдесят километров, не меньше! — воскликнул с испугом Фаниль.

— Шестьдесят только до устья Камы,—спокойно ответил Тази.— А там еще километров тридцать — сорок надо накинуть до деревушки.

— Вот это командировочка! Как же мы туда подскочим?!

— На попутной, по тракту. Там ежеминутно машины пробегают, на любую садись.

Фаниль успокоился. Мне даже показалось, что он обрадовался. Мы тоже обрадовались. Что ни говори, а хорошо, отправляясь в трудную дорогу, иметь рядом с собой молодого, сильного и всегда готового тебе помочь попутчика.

Договорились, что поедем под выходной день, и мирно разошлись по домам. И никому из нас даже в голову не приходило, какие неприятности ожидают нас в этой поездке!

МАШЕНЬКА

Не стану описывать наши дорожные мытарства. Скажу только, что ни у кого из нас не хватило бы решимости на ночь глядя, зимой, стоять на дороге с туманным расчетом остановить попутную машину, если бы все мы не были рыболовами. Страсть к рыбалке превозмогла все — и наш возраст, и наши хворости.

Сначала ехали в машине. Потом километра три в темноте плелись пешком. Наконец добрались до деревни, о которой говорил Тази. Вокруг темнота, ни одного светлого окошка, и только над входом в сельпо тускло светила маленькая лампочка.

Но Тази оказался на высоте и провел нас точно к тому дому, который был нам нужен. Гуськом мы вошли во двор. В окне избы горел яркий свет, а окна на улицу, надо полагать, были занавешены. Дверь в сени оказалась приоткрытой. Тази не стал стучать, а смело, как завсегдатай, распахнул ее настежь, и мы вошли в избу. Остановились в передней комнате, отгороженной фанерной перегородкой. Во второй комнате сидели и шумно ужинали за большим столом пять-шесть мужиков. Все они были заметно навеселе и не обратили на нас внимания. Тази тоже не обратил на них внимания и спокойно, негромко, будто звал свою собственную Лену, окликнул кого-то:

— Машенька!

Сейчас же на его зов к нам вышла улыбающаяся русская женщина — она была одета в цветастый сарафан, на плечах лежала теплая шаль. Мне она показалась очень молодой. Но, может быть, с точки зрения Фаниля она была и не такой уж молоденькой.