Рыба, кровь, кости - [148]

— Мистер Риверс?

— Так меня называют уже много лет, кроме близких друзей и родственников. — Он жестом пригласил ее войти в дом. — Выпьете чаю со мной и моей женой? Боюсь, в наших краях это традиция. А кофе у нас очень скверный. За хорошим кофе нужно ехать на юг Индии.

Дом, как он сообщил ей, принадлежал миссис Гупта, которая сдавала ему и его жене одну лишь комнату на втором этаже.

— Вы должны извинить миссис Риверс, — мягко прибавил он, ведя Клер в прихожую, заставленную темной колониальной мебелью. — У нее ужасный артрит, а то мы бы подали вам чай на веранде.

Слева Клер заметила огромный аквариум, в котором светящийся череп из пластика открывал и закрывал рот, беззвучно изображая смех.

— Миссис Гупта держит сиамских бойцовых рыбок, — пояснил мистер Риверс. — Череп насыщает аквариум воздухом. А также отпугивает кота.

В неосвещенном коридоре второго этажа и вправду сильно несло кошатиной; запах усилился, когда они подошли к самой дальней комнате — полутемному, благоухавшему гроту площадью не более двенадцати квадратных футов. Клер была рада, что Риверс упомянул про жену, иначе ее ошеломил бы на удивление сильный голос, неожиданно гаркнувший приветствие откуда-то из глубины каморки. Счет из лондонского магазина «Либерти», пожелтевший от времени, кружась, приземлился на пол к ногам девушки, а когда она двинулась дальше сквозь полумрак, за ней последовал шквал более срочных векселей. Она по-прежнему не могла понять, откуда доносился голос. Не считая огромной незастеленной кровати, которая занимала большую часть комнаты, и двух сломанных стульев (на одном из них умещалась просторная плетеная крысоловка, а на другом — стопка папок и яблочный огрызок), все остальное пространство было заставлено деревянными ящиками из-под чая, набитыми книгами, газетами, пожелтевшими журналами Королевского географического общества и картонными папками с загнутыми уголками страниц. Еще больше журналов и папок хранилось на полках, поднимавшихся от пола до потолка вдоль трех стен и тянувшихся поперек окна, отчего свет проникал внутрь лишь волнистыми полосками. Этого света, впрочем, хватало, чтобы увидеть, что четвертую стену закрывала огромная карта Центральной Азии. Давным-давно, когда полки заполнились до отказа, для папок расчистили также место на кровати, где к ним добавилась еще и домашняя коллекция рулонов туалетной бумаги, батареек, старых карманных фонариков, садоводческих журналов, луковиц цветов и кип каталогов семян.

Комната казалась слишком маленькой, чтобы вмещать в себя весь этот груз старинной информации. Только когда Риверс убрал крысоловку, чтобы Клер могла сесть, девушка наконец разглядела хрупкое, высохшее тело, утонувшее в железной кровати.

— Простите за беспорядок, дорогая, — произнес этот скелет, с изысканными интонациями рождественской речи английской королевы, — но я тридцать лет не покидала этой комнаты. — Она ухватилась за ходунки, стоявшие рядом с кроватью, и села, подавшись вперед, так что Клер наконец смогла увидеть ее птичье личико. — Мой муж сказал, что вы, возможно, приходитесь родственницей Магде Айронстоун.

Клер с любопытством уставилась на шерстяную лыжную шапочку, покрывавшую большую часть воробьиной головы миссис Риверс. Старушка похлопала по шапочке рукой и прогудела:

— Это от тараканов. Ужасные твари. Один залез мне в ухо месяц назад. Я целыми днями слушала, как он там все хрустел и хрустел. Пришлось вызвать доктора-лепча. Потрясающий человек. Ну, так о Магде…

— Я не уверена, родственники ли мы… — нерешительно начала Клер. — По крайней мере… я внучка Уильяма Флитвуда и думаю, что Магда, возможно, была… — Она замялась. — Мой дедушка, возможно, был незаконнорожденным сыном Магды. Но у меня нет доказательств.

— Да мы все здесь ублюдки, милочка! — пророкотала старая леди. — Это все чай. — Своей костлявой рукой она взяла фонарик и посветила на лицо Клер. — Бог мой, девочка! Да ты же черная, как тамилка! Не лучше нашего брата.

— Я долго была в горах, — ответила Клер, мысленно удивляясь своему извиняющемуся тону, — Солнце просто палило.

— Моя жена наполовину лепча, наполовину йоркширка, — вставил Риверс, как будто это многое объясняло.

Клер подпрыгнула и взвизгнула, когда к ней на колени тяжело приземлилось что-то пушистое.

— Это Гладстон, — спокойно сказала миссис Риверс. — Мы получили его в наследство от одной женщины-парси, жившей по соседству, которая умерла. Звали по имени какой-то дурацкой индусской кинозвезды.

— Женщину? — Здесь сложно было уследить за цепочкой связей.

— Кота. Пока мы не объяснили ей, что это самец.

Гладстон вонзил когти в бедро Клер.

— Сбросьте этого мерзавца на пол, если он вам докучает. Сама терпеть не могу проклятого кота. Но ему он нравится. — Она качнула лыжной шапочкой в сторону Риверса. — Паршивый, никчемный крысолов.

Клер, пытаясь не захихикать вслух, с несколько истеричным любопытством подумала, кого же имела в виду миссис Риверс — мужа или кота. Девушка дала Гладстону увесистый шлепок под зад, тот зашипел и нырнул под кровать, откуда тотчас же донесся грохот бьющихся бутылок и сильный запах алкоголя.