Ружья еретиков - [3]

— Здравствуйте, господин лейтенант Китт, — сказал старик, когда Чейз поднялся, чтобы пожать ему руку. — Меня зовут Верьямер Шеклу, мы будем работать в Группе А вместе.

— Господа, — голос милого капитана Эштаву звенел, как туго натянутая металлическая лента, — внимание на экран.

Повинуясь ее словам, экран зажегся, некоторое время мерцал и затем явил знакомое лейтенанту разведки Чейзу Китту лицо.

— Здравия желаю, господин полковник, — проговорил Китт. — Много слышал о вас и для меня большая честь…

— Оставьте, — полковник Дишлав Мору был легендой разведуправления, но ему явно было плевать на всю свою немыслимую славу. — К делу. Представьтесь, лейтенант Китт.

В шестой раз за день Чейз назвал свое имя, указал звание и ученую степень.

— Биология? — уточнил Шеклу. — Чудесно! А то в прошлый раз, вы не поверите, они прислали мне химика. Боже правый, что я должен был с ним делать, с химиком?

— Профессор Шеклу, — капитан Эштаву добавила в голос столько грозного предупреждения, что распознать его и устрашиться смог бы и коматозник. — Предлагаю вернуться к предмету нашего обсуждения.

Предмет обсуждения по фамилии Китт кивнул профессору:

— Да, биология человека. Специальность — авиационная медицина, но вообще я специалист по экстремальным условиям самого широкого спектра, не только в воздухе. И, конечно, по реакции человеческого организма на них.

— Это хуже, — Шеклу пожевал губами. — А какова тема вашей диссертации?

— Я писал о разработке средств повышения устойчивости организма человека к действию экстремальных факторов полета.

— Неплохо, — высказался Мору. — В данный момент?

— В данный момент пишу докторскую диссертацию, надеялся закончить ее здесь.

— Это вряд ли. Иные приоритеты. Что-то еще?

— Сотрудничал с «оружейниками», — против воли Китт перенимал сухой отрывистый стиль речи полковника Мору.

— Итог?

— Вирус «Хатшайна», серая смерть.

На несколько минут за столом воцарилась тишина.

— А что это за вирус? — спросил Шеклу.

— Очень хороший вирус, — ответил Китт, убедившись, что Мору не сбил вопрос влет. — Отвечает почти всем требованиям, предъявляемым к современному биологическому оружию.

— А именно? — Шеклу, кажется, всерьез заинтересовался.

Поскольку Китта никто не прерывал, он принялся рассказывать:

— А именно — это особенная вирулентная форма серой чумы. На первых порах распознать ее сложно, симптомы обычной лихорадки и нервного перенапряжения — повышенная температура, нарушения сна, тревожность. Вместе с тем передается она достаточно просто. Заболевший, которому невозможно вовремя диагностировать серую чуму, попадает в больницу, где мгновенно заражает и персонал, и других больных. Так вместе с одним инфицированным за сутки из строя выбывает от пяти до семи человек. Как вы, вероятно, знаете, серой чума называется потому, что нарушает кровообращение в некоторых участках тела и те явственно сереют от недостатка кислорода. Затем язвы, отмирание тканей, тяжелый бред, невыносимая боль от поражения вирусом болевого центра мозга и мучительная смерть. Все это способствует возникновению паники в рядах противника, — Китт на секунду прикрыл глаза, видя внутренним взором, что именно вызывает особенно сильную панику среди людей. — К сожалению, наш вирус не отвечал самому главному требованию: к этому «яду» должно быть хорошее «противоядие» у наших войск. Я был привлечен к этой работе как лучший доступный в то время и в том месте специалист по экстремальным условиям. Вирус должен сохранять жизнеспособность на всех этапах транспортировки носителя вируса на территорию врага, поэтому и были востребованы мои знания. Свою задачу я выполнил, мои расчеты были верны, если бы командование одобрило решение о принятии на вооружение бомб с серой чумой, при доставке и сбросе бомбы вирус не погиб бы, равно как не погиб бы зараженный человек, если бы командование приняло решение переправлять вирус в тыл врага на живом носителе. К сожалению, выработать иммунитет к этой форме серой чумы нам так и не удалось. Проект был закрыт.

— Невероятно, — Шеклу покачал головой и затем улыбнулся. — Что ж, наша работа менее грязная, во всяком случае, пока она не вызывает язв. Вы позволите, Дишлав?

Мору коротко кивнул с экрана и Шеклу заговорил:

— Я, изволите ли видеть, руковожу здесь, на Зоне 15, Группой А. В нашем комплексе, любезно выделенном нам вашей уважаемой организацией, мы изучаем особенное излучение, способное влиять на человеческий мозг определенным образом.

— Оружие? — уточнил Китт.

Шеклу неопределенно кивнул:

— Надеюсь, что так. Мы создали излучатель, способный воспроизводить A-волны, так мы назвали наше открытие, не было времени придумывать что-то более романтическое. Здесь мы испытываем его, производим замеры.

— На людях? — вставил Китт.

— Разумеется, на животных оно не действует. Наш излучатель способен испускать волны в двух режимах: активном и пассивном. При пассивном излучении на мозг испытуемого оказывается весьма интересное влияние, он теряет способность к анализу, к критике. Но в качестве оружия подобное влияние применить пока не представляется возможным, для устойчивого результата требуется продолжительное время. Поэтому сейчас мы считаем это побочным действием и как раз в данное время начинаем параллельную с основным исследованием работу над устранением этого эффекта или защитой от него, — Шеклу снял очки и принялся протирать линзы извлеченным из кармана отглаженным клетчатым носовым платком. — Активное же излучение может оказывать различное воздействие, в зависимости от частоты, — это может быть угнетение, то есть депрессионное воздействие, а может быть, напротив, воодушевление, энтузиазм. Изучать эти явления крайне сложно, мы сами не нашли пока способа экранироваться от излучения, поэтому наблюдение за испытуемыми, находящимися в удаленном блоке, ведется через видеокамеры. Мы же, исследователи, располагаемся далеко от границы волн, потому как какие же мы ученые без способности к всестороннему анализу?