Ружья для царя. Американские технологии и индустрия стрелкового огнестрельного оружия в России XIX века - [34]

Поскольку русские отставали в разработке новых систем вооружения, таких как револьверы, они имели возможность сравнивать многие зарубежные модели; наличие такого международного соревнования, конечно, не пошло на пользу Кольту. Хотя Горлов и Костенков ссылались на предварительные испытания револьверов модели Кольта, произведенных в России, в 1855 году такого материала было мало – в значительной степени они основывали свои статьи на результатах собственных испытаний Кольта. Год спустя Горлов пересмотрел свою оценку револьвера Адамса, узнав из журнала Colburns United Service Magazine, что тот улучшил револьвер, чтобы сделать его более удобным в использовании. Кольт же, добавил он, лишь только работает над усовершенствованиями [Горлов 1856а: 17–22]. Оружейная комиссия и российские специалисты по стрелковому оружию в целом обнаружили, что у револьвера двойного действия Адамса-Дина выше скорострельность, а у французского «Лефоше» «много преимуществ» перед кольтовской моделью одинарного действия [Перечень занятий 18626: 58][134].

Правительство России, конечно, не пребывало в полной зависимости от иностранных поставщиков оружия даже в военное время. Конструкторы отечественного оружия ответили на вызов появлением новых систем оружия и предложили собственные усовершенствования. Хотя русские цари принимали Кольта и высоко ценили его револьверы, при налаживании крупносерийного производства предпочтение было отдано револьверу тульской модели с приподнятым прицелом, обеспечивающим большую точность боя [Мавродин 1975: 36].

В своей осторожности касательно иностранного оружия и принятия новых систем винтовок и револьверов российское правительство руководствовалось тремя главными соображениями. Во-первых, бюджетные затруднения резко ограничивали расходы на новое оружие. Хотя в мирное время закупки не составляли серьезной проблемы, в военных условиях неотложные потребности удовлетворялись медленно или совсем не удовлетворялись. Во-вторых, менталитет и подготовка солдата-крестьянина требовали от принятой системы вооружения простоты в использовании и долгосрочности службы. Это тоже было оправданно для мирного времени и периодов медленных технических изменений в вооружении. Однако в середине века все обстояло иначе. Газета «Американ обсервер», рассказывая об отношениях Кольта с русским императорским двором, сделала вывод, что

на все заявления о важности усовершенствованного оружия следовал ответ: «Наши солдаты настолько невежественны, что им нельзя доверить ничего, кроме старой “Смуглой Бесс”». В результате русские солдаты гибли тысячами, а одной из главных причин итогового поражения оказалось их слабое вооружение [White 1905: 454].

Последним из критериев была степень легкости налаживания отечественного производства при внедрении системы. Критика нововведений в отношении мушкетов Кольта не ограничивалась чисто технической стороной. Рассматривая предложенный Кольтом прицел, комитет Военного министерства констатировал, что на первый взгляд американский прицел действительно прост и прочен. Однако значительный его недостаток составляет сложность изготовления [Перечень занятий 1857а: 67–68; Перечень занятий 18576: 129][135]. Трудности, с которыми было сопряжено обеспечение потребностей России во время войны, позволяют предположить, что собственная российская оружейная промышленность была не в состоянии ответить на вызов, поставленный в середине века.

4. Русская индустрия стрелкового оружия

В обеспечении огнестрельным оружием российских военных важную роль играли иностранные оружейники, в первую очередь льежские. Но все же государство отнюдь не всецело зависело в своих военных нуждах от иностранных источников, поскольку в России имелась собственная индустрия огнестрельного оружия, хотя и заимствовавшая из-за границы системную организацию и инновации. Существовали и частные производители стрелкового оружия, но все же основой российской оружейной промышленности являлись казенные (государственные) предприятия. Глава британской военной делегации в 1867 году кратко сформулировал: «Почти полное отсутствие частных мануфактур, способных оказать помощь в случае чрезвычайной ситуации, возлагает на правительство двойную ответственность» [Turner et al. 1867: 32].[136] В этой главе мы намерены рассмотреть развитие государственных оружейных заводов, состояние рабочей силы в индустрии огнестрельного оружия и прогресс технологий в середине XIX века. Анализ таких аспектов, как правовой статус, корпоративная организация, процедуры найма, цеховая практика, заработная плата и условия труда, позволит осветить некоторые особенности отношений между правительством и трудящимися массами, структуры дореформенного российского общества и, что важнее всего, организацию самого производства. Как будет показано, в организации работы и применении новых технологий на государственных оружейных заводах важное место принадлежало самим оружейникам.

Наибольшее внимание привлекает к себе Тульский оружейный завод, самый старый и, следовательно, с самыми древними традициями, а также с самым большим количеством оружейников в штате. На центральной площади Тулы возвышается изваяние Петра Великого работы Р. Р. Баха. Этап работы завершен, молот остановился, упираясь в наковальню, и царь-мастеровой, с засученными рукавами, одетый в фартук кузнеца, переводит дух. Тульские мастера, ставшие крупными фабрикантами, – Баташев, Мосолов и особенно Демидов – это, как и Петр, нечто более масштабное, чем просто люди и их жизни. В 1812 году патриотически настроенные тульские оружейники вняли призыву российского самодержца и обеспечили осажденную нацию оружием [Кононова 1959: 121]. Согласно отчету XIX века о состоянии дел на оружейном заводе, «редкий проезжающий через Тулу не посещал его, не исключая даже дам, которые охотно обходили мастерские, несмотря на то, что на каждом шагу подвергались опасности испортить свой туалет…» [Чебышев 1869: 249]. Мы же теперь обратимся к истории правительственных оружейных заводов и управления ими.