Рутинное пришествие - [3]

— Ешь.

— А ты?

— Ешь, Тебе расти нужно, а в грибах белок и аминокислоты. Ягоду бы нужно поискать, в ней глюкоза.

— О Господи! — сказала девочка, взяла прутик и принялась зубами стаскивать с него грибы один за другим.

Когда прутик полностью обнажился, аггел проявился, подошел к костру и сел рядом с девочкой.

— Дай-ка его мне.

Девочка протянула аггелу обожженный осиновый прутик, с просила удивленно:

— Ты почему голый?

— Так положено. А ты куда смотришь? Не бери в голову. Муляж это. Реквизит. Как бы по образу и подобию. Поняла?

— Ага, поняла. Ничего я на него не смотрю. Больно надо. А ветка тебе зачем?

— Чудо сейчас сотворю седьмой категории. Бородатый мужик закрыл рот, протер кулаком глаза, содрал с себя тельник и протянул аггелу.

— Надень.

— Вообще-то не положено, — засомневался аггел, потом посмотрел на девочку, вздохнул, снял с плеча торбу и облачился в матросское.

Тельняшка сидела на нем мешком и свисала до колен,

— Все, теперь не мешайте. Буду сосредотачиваться и входить в раж.

Он замер, прикрыл глаза и с полминуты был совершенно неподвижен. Потом ткнул прутик в землю, простер к нему длани и совершил над ним ритуальные мановения. Прутик послушно дрогнул, укоренился, покрылся листвой и начал быстро расти, становясь деревом. Через минуту на нем вызрели крупные янтарные плоды.

— Насыщайтесь, — устало произнес аггел и прилег в тень дерева. — В них, в яблоках этих, всяческой глюкозы и сахарозы навалом. Сиречь изобилие есть. Ни с какой ягодой не сравнить. Ешьте, а я вздремну.

— Дела, — сказал мужик и отодвинул девочку от дерева. — Я вначале. Мало ли чего.

— Чего это, чего? — встрепенулся аггел и в который раз вздохнул.

— Так впервой же, — смутился мужик. — Непривычные мы. Мы же ни сном ни духом, а тут халява.

— Тебя не Фомой ли зовут? — спросил аггел.

— Фома Кузьмич, — обрадовался бородач, — а она дочь моя Верка. Дщерь по-вашему, — поправился мужик и сделал строгое лицо.

— Дела, — согласился с мужиком аггел, засыпая.

Спал он совсем недолго, а когда проснулся, увидал, что девочка собирает внезапно выросшие на обугленной поляне незабудки, а мужик сидит рядом с ним и скребет ногтями густую поросль на груди. Аггел встал и надел на плечо торбу с крылами.

— Жарко, — сказал мужик. Аггел промолчал.

— Пивка бы холодненького, — сказал мужик. — Можешь? Аггел посмотрел на небо, кивнул и начал:

— В одном поселке городского типа жил мытарь. И было у него… — Аггел замолчал, снова взглянул на небо и продолжил: —…сто белых коз с козлятами и сто черных. И были у него еще жены, куры, злато-серебро и иные припасы. И вот однажды…

— Сколько? — удивился мужик.

— Без разницы. И вот однажды…

— Как это без разницы? — возмутился бородач. — Двести коз да еще с козлятами в поселке городского типа? Не верю. Где он там их держал? Думай, что говоришь.

— На скотном дворе, в хлеву, — неуверенно предположил аггел.

— Больше двухсот голов скота? Не верю.

— А ты постарайся поверить, Фома Кузьмич. Я же тебе не от фонаря глаголю, а от…

— Не верю, — отрезал бородач. — Давай разберемся с пивом. Жара, сил нет.

Аггел посмотрел на неверующего Фому, прикрыл глаза, сел на незабудки, сказал тоскливо:

— Посох нужен. Посох и камень большой.

— Для пива?

— Ну, про пиво забудь. Вино могу.

— Кислое? Сухарь?

— Ну, могу кислое.

— Посох, значит. Это дело плевое. А где, же я тебе камень возьму?

— Ладно, — согласился аггел, — можно без камня. Мужик зашел в осинник, срезал ветку потолще, очистил с нее листву, дал аггелу.

— Годится?

— Не так чтобы. Ладно, сойдет.

Аггел ухватил ветку, с силой ударил ее концами землю и стал смотреть, что будет. К ним подошла девочка с большим букетом голубых цветов.

— Что это вы?

— Пить хочешь? — спросил ее отец.

— Ну, — согласилась девочка.

— Место неправильное, — сказал аггел, вытащил из земли ветку, отошел на два шага и повторил удар.

В земле хлюпнуло, в месте удара образовалась крохотная черная лужица, и запахло соляркой. Аггел выдернул ветку, принюхался и долго смотрел в небо.

Фома Кузьмич сунул палец в лужицу, понюхал его и брезгливо вытер палец о порты.

— Нет. Ничего не выйдет. Откуда ему взяться, если экологии нет.

Аггел взглянул на него, покачал головой и так хватил веткой о землю, что от нее отлетели щепки. Из земли тотчас забил фонтан рислинга.

— Ну ты даешь! — изумился неверующий Фома и припал к струе.

Аггел отбросил остатки ветки.

— Не торопись. Видишь же, рыжее еще. Если камень, можно сразу, а так нужно чтобы все промылось.

Спустившись с горы и увидав мусорные холмы, аггел снял с плеча торбу, одернул тельник, взглянул на Фому Кузьмича с дочерью.

— Отойдите на семнадцать саженей.

Фома Кузьмич рыгнул рислингом и сел на пенек.

— Зачем это?

— Так положено. Для вящей безопасности. Мне воссиять требуется по случаю.

— Воссиять? Тебе? По какому такому случаю?

— Народ встречный. Люди кое-какие. Положено.

— Люди? Это которые помойкой пробавляются? Нашел людей. Ну, воссияй.

— Опалить могу ненароком. Отойдите на семнадцать саженей.

— А почему именно на семнадцать? В метрах это сколько?

— В метрах? Отойди вон за березу.

— Трудно с тобой. — Фома Кузьмич уронил голову на руки. — То камень тебе, то палку потолще, то мелешь незнамо что про какого-то мытаря, то вдруг воссиять тебе потребовалось. Не простой ты парень. Нет, не простой. Одна снежи-и-нка еще не снег, еще не снег, — вдруг слезно заголосил он, с укором глядя на аггела. — Одна дождинка еще не дождь.