Рутения - [12]

- Шершень? Так значит... Ладно, уходим.

Скрываясь за кустами, они выскочили во двор другого дома, где стояла серая "Ауди". Круглый сел рядом с Клинтом, Брюник прыгнул на заднее сидение, рядом с Сараем, чья коричневая от йода щека была залеплена пластырем.

- Ну что, отоварили падлу? - злобно спросил Сарай. - Меня не взяли, а я ж хотел...

- Потому и не взяли, что хотел, - сказал Брюник. - С твоими возможностями были бы сплошные неприятности. Но Круглый оторвался по полной программе. Еле успокоил.

Клинт вырулил на Ленинградский проспект, и "Ауди" растворилась в потоке машин.

- Заткнись Брюник! Достал ты меня своим базаром, - прошипел Круглый, резко поворачиваясь. - Короче, такие дела. Одного козла прищучили, другой поймет, что к чему. Все, как и задумали, все клево.

- Ни хрена этот пластырь не помогает, - простонал Сарай.Зубы болят, падлы...

- Так пластырь не для зубов, - сказал Брюник. - Это, чтоб кровянка не хлестала, а насчет зубов... заскочим к зубному, я знаю одного.

- Заткнись, Брюник! - заорал Круглый. - Я тута решаю, куда заскакивать, а куда нет, понял?

- Так он правильно базарит, - угрюмо сказал Сарай. - Ты давай, решай, Круглый. А то зубы болят...

- Звякнем и - заскочим, - решил Круглый.

Серая "Ауди" мчалась по ночной Москве. Машина, как машина, вполне симпатичная, и, глядя со стороны, можно было предположить, что едут в ней солидные люди, которые приведут многострадальную Россию к светлому будущему.

Телефонный звонок задребезжал, как гром среди ясного неба. Воронин открыл глаза, протянул руку и торопливо снял трубку, опасаясь, как бы ни проснулась Настя.

- Да, - сказал он, не совсем понимая, кто и по какому поводу может звонить ему так поздно.

- Дрыхнешь, козел? - услышал он грубый голос. - Ну, значит, такие дела. Половину того, что взял - надо отдать нам. И все будет тип-топ.

- Что?

- Двести тысяч. И мы забудем наши проблемы. Учти, это по-хорошему. Двести тысяч.

Воронин провел свободной рукой по лбу, смахивая выступивший пот. Глухая ночь, свой дом. Рядом сладко посапывает жена, в деревянной кроватке спит дочурка. А такое ощущение, что все они оказались вдруг на улице.

- Пошел ты!.. - с ненавистью прошептал Воронин.

- Трубку не клади, козел. Мы знаем, что ты живешь на Можайке, и адрес, и то, что у тебя жена и дочка. Будешь залупаться - они получат по полной программе. Понял? Никто не спасет, ты сильно обидел нас, козел. Срок тебе - до завтрашнего вечера, можешь пораскинуть мозгами. Но если не отдашь двести тысяч - твоя жена и дочка будут зарыты в лесочке. Стишки получились, да? Утром поймешь. Покедова!

Короткие гудки в трубке вывели Воронина из состояния глубокой задумчивости.

- Сережа, кто звонил? - спросонья спросила Лена.

- Спи, это по работе... ребята звонили.

- Новые сделки? Я так люблю тебя, Сережка...

- Спи, Ленка, спи...

Воронин положил трубку на аппарат, выскользнул из-под одеяла, пошел на кухню. И когда сел на кухонный диванчик, окончательно понял, что угроза нешуточная. Значит, те, кто напал на него вечером, не уличная банда, а та самая организованная преступность, о которой все говорят, но никто не может бороться с ней. Знают его адрес, номер телефона, и даже то, что у него жена и дочка... Права была Лена, нужно срочно поставить стальную дверь с суперсекретными замками. Срочно!

Он плеснул в чайную чашку виски, выпил залпом. Ну и что делать дальше? Заявить в милицию? Они же не поставят часового у двери его квартиры? И через несколько дней, неделю, месяц, бандиты реализуют свою угрозу. Что и кто может помешать им? Если нападают безнаказанно, если знают номер телефона... А он будет на работе... Но и отдавать деньги нельзя. Потом будут требовать все больше и больше.

На полу лежали осколки разбитых тарелок. Воронин взял совок и веник, сгреб осколки, выбросил их в мусорное ведро. Потом принялся мыть грязную посуду, которая горой стояла в раковине. Вымыл, почистил раковину, налил ещё виски, выпил. Но разумного решения не нашел. Отдавать деньги нельзя, не отдавать - тоже нельзя. В милицию обращаться бесполезно... Сказали - до завтрашнего вечера, значит, можно будет посоветоваться с друзьями, с Поплавским, Тарнахом. Авось, что и придумают вместе. Но что? Они так гордились, что их биржа не связана с партийными функционерами, с сотрудниками КГБ, сами все организовали, свою систему охраны сделали, демократичную...

В комнате заплакала Настя. Воронин побежал, взял на руки дочурку и, пржимая её к груди, понял, что роднее и ближе ничего нет. И рисковать ребенком он не может, никогда не простит себе, если с Настей или с Леной что-то случится...

До завтрашнего вечера? Они дали почти сутки. Ну что ж... надо думать. Сменив ползунки дочурке и убаюкав её, Воронин лег в постель, но сна не было. Думать надо, думать...

6

- Соня, вставай, уже девять, пора на работу, - пропела Лена, целуя Воронина в щеку.

Он открыл глаза, увидел жену в короткой шелковой ночнушке. почти прозрачной, и улыбнулся.

- Ленка, ну её к черту, работу, иди ко мне.

- Не могу, я кормлю Настюшку. А ты вставай. Кстати, деньги я спрятала.

- Ну и молодец, - разочарованно сказал Воронин. Потянулся и тут же вспомнил о ночном звонке.