Русуданиани - [177]

Остановились мы на отдых. Там ждал нас шатер, а в нем престол, лучше всех прежних, наутро опять сменил я одежды, оружие, столовую утварь: как можно к обеду подавать посуду, которая была в ужин, или на ужин подавать ту, что была в обед? Так мы шли, и дивились Гулар и ее приближенные моему богатству и величию.

Здесь встреча Гостама с царем и свадьба

Как встретился я с царем (отцом), сначала поднялся плач и стон, государь при виде меня словно обеспамятел. Он стиснул меня в объятиях, и из глаз его лились кровавые слезы. Глядя на него, заплакали, запричитали воины в обоих станах. Но вскоре царь очнулся, убедился в милости божьей, обласкал меня по-отцовски и приветил мою свиту: одних целовал в лицо, других обнимал.

Поднялось тут такое веселье, что, если бы описал я все, бумагу бы и чернила все извел и язык мой и рассудок не выдержали бы. Повели меня по богато украшенной дороге и проводили в царский дворец, посадили на высокий и неприступный трон, стали справлять пышную свадьбу.

Три месяца длилось свадебное торжество и пиршество. Потом государь дал мне свой скипетр и порфиру, посадил меня на царский престол, а сам низко поклонился, и все его придворные стали оказывать мне почести. Объявили меня царем, и целый год длились торжества по поводу моего воцарения, и не уставал я дарить сам и получать дары. Пиршество тянулось за пиршеством, и семь лет я не мог улучить времени, чтобы съездить на охоту, а по другим делам и вовсе не мог отлучиться, ибо прибывали все время от иноземных государей гонцы с подарками, все желали видеть меня, ибо далеко разнеслась слава о моем царстве. За это время господь послал мне трех сыновей, подобных солнцу, росли они, не зная ущерба в царском нраве. Освободился я однажды от всяких дел и решил два дня отдохнуть. Стали прощаться прибывшие со мной вельможи и попросили, чтобы поставил я у них царем своего старшего сына. Трудно мне было с ним расставаться, и порешил я так: «Пойду-ка я с ним вместе, погляжу на его владения». Отдохнул я немного и сказал светилу своему Гулар: «Пойду погляжу на твою страну, возьму с собой старшего сына, посажу его там царем. А также навещу город, который я освободил от дэва, пусть им правит второй мой сын. Ты не горюй, веселись и утешайся, а я скоро вернусь».

Услышав от меня такие речи, огорчилась Гулар, потекли из ее глаз горючие слезы. Тяжко ей было расставаться со мной и разлучаться с прекрасными сыновьями. Болело материнское сердце. Тут пришла как раз весть из того царства: «Престол и царство изнурили враги. Умерли те, кому вы доверили [страну], ежели хотите, приходите нами управлять».

Услышав о гибели колдуньи, развеселилась Гулар и сказала: «Я боялась той вещуньи, а так, конечно, не такая уж дурная страна та, чтобы ею поступаться!» Заторопился я, повелел вельможам снаряжаться в путь. Сели мы на коней и двинулись под развевающимися знаменами. По дороге мы охотились и пировали. Я показывал моим спутникам те непроходимые горы и овраги, где я разил дэвов и драконов. Дивились внемлющие мне и говорили: «Мы не встречали такого человека, который посмел бы сюда ступить ногой или видел бы птицу, сюда залетевшую, а от путников мы слыхали, что ночью они в путь не пускались, боясь сбиться с дороги и забрести в эти страшные края. Ни один герой, ни один царь со многими войсками не совершал того, что совершили вы, будучи несведущим и неопытным юношей».

Затем прибыли мы в Черный город, нас там ждали, глаз не спускали с дороги. Обрадовались они очень. Вышли мне навстречу толпы воинов и горожан, поднесли дары, тешили играми и охотой. Вошли мы в город, который был уже не тот, какой видел я прежде. Был украшен он прекраснее, чем рай, сады были усыпаны цветами, престол, венец и царские палаты убраны так, что ни я, ни кто другой не мог сказать, что это не хорошо. Царило вокруг ликование, осыпали нас столькими драгоценными камнями, что кони ступали по ним, как по булыжнику, дороги не было под ними видно. Вошли мы в царские палаты. Кто в силах описать их убранство и перечислить, какая посуда была на пиршестве!

Пробыли мы там целый месяц. Пировали и развлекались. Подносили мне многие дары, я сам щедро раздавал сокровища. Обучал я своих сыновей царским нравам и обычаям. Как заметил я, что усвоили они все мои наставления и поступки их безущербны, а подчас поступают они разумнее меня и даже поучают меня, сказал я себе: «Они не нуждаются более в опеке, отчего не благословлю их на царство, а сам не отправлюсь домой?!»

Прошел месяц. Созвал я визирей и вельмож того царства: «Вы видите сына моего, который дважды превосходит меня во всем, он в силах повелевать вами. Я посажу его на престол, служите ему верой и правдой. А если не будет он добрым государем, даже человеком не величайте его, а не то что царем! Пришлите его мне назад». Отвечали мне визири и вельможи: «Не изволь говорить так, государь! Мы не стоим того, чтобы твой сын правил нами. Ты должен был поставить над нами раба, купленного твоим вассалом, и тому следовало нам поклоны отбивать, а как нам услужить твоему сыну, чтобы отплатить тебе за твой подвиг! Мы тлен и прах перед ним. Если б даже на небо мы поднялись, и тогда бы не нашли лучшего государя!»