Русско-японская война, 1904-1905 гг. - [37]

Через несколько минут в боевую рубку «Цесаревича» попали осколки второго снаряда и все находившиеся в рубке были убиты или ранены. Вступивший в командование броненосцем старший офицер принял меры к восстановлению управления броненосцем и наконец подал сигнал о передаче командования адмиралу Ухтомскому. Сигнал не всеми был понят, и командиры действовали по своему усмотрению. Броненосец «Пересвет» первым направился в Порт-Артур, а за ним двинулись остальные броненосцы.

С наступлением темноты Того прекратил огонь и приказал миноносцам атаковать отступающую русскую эскадру.

Ночью броненосец «Цесаревич», крейсеры «Аскольд», «Новик», «Диана» и 5 миноносцев в разное время повернули на юг и достигли нейтральных портов — Кияо-Чао, Шанхая и др., где и разоружились. Один «Новик» направился вокруг японских островов во Владивосток, но в Сангарском проливе он был встречен быстроходным японским крейсером, в бою с которым получил большие повреждения, а затем был затоплен своей командой у Корсаковского поста (на Сахалине). Корабли, вернувшиеся в Порт-Артур, имели небольшие повреждения.

В бою 10 августа русские и японцы не потеряли ни одного корабля, повреждения были почти одинаковы. Японцы скрывали свои потери, но известно, что адмиральский корабль «Микаса» сильно пострадал.

Причина неудачи русских коренилась в неудовлетворительном командовании и отсутствии подъема в рядах командного состава, не верившего в возможность прорыва во Владивосток.

Русская эскадра потеряла последний случай нанести флоту противника такие потери, которые поставили бы его в трудное положение при встрече с эскадрой Рожественского.

Морское сражение 10 августа имело большое влияние на дальнейший ход войны: остатки 1-й Тихоокеанской эскадры заперлись в Порт-артурской гавани, японский флот не имел больше противника на Желтом море до прихода 2-й Тихоокеанской эскадры. Сообщения японской армии были в полной безопасности.

Известие о выходе эскадры из Порт-Артура пришло во Владивосток на другой день, 11 августа, в 16 часов и притом совершенно неожиданно для командования крейсерским отрядом. Поэтому 12 августа из Владивостока вышло только три крейсера (четвертый ремонтировался после аварии), взяв курс к Корейскому проливу в попытке без боя прорваться навстречу Тихоокеанской эскадре.

В ожидании противника Камимура 13 августа расположил свои корабли завесой в северной части Корейского пролива и обнаружил русские крейсера, которые в ночь на 14 августа прошли мимо японских кораблей, не заметив их. На рассвете русские оказались на параллели Фузана и увидели у себя в тылу эскадру Камимуры. Бой начался при большом преимуществе на стороне японцев в числе кораблей, количестве артиллерии и скорости хода. Слабо бронированный «Рюрик» получил значительные потери в личном составе и большие повреждения, которые привели его к потере способности управляться и двигаться. Остальные два крейсера, не имея возможности спасти «Рюрика», ушли во Владивосток. Оставшийся «Рюрик» был потоплен своей командой. Этой неудачей и закончилась деятельность крейсерского отряда.

Итоги первоначального периода войны

Так закончился период войны, предшествовавший решительным сражениям сосредоточенными силами обеих сторон.

Уже в этот период заметно стремление японцев к решительной победе путем напряжения всех сил, имевшихся в наличии на театре войны. В то же время русское командование, несмотря на превосходство сил, обнаруживало пассивность с предвзятым решением принять генеральное сражение под Ляояном. Стремление Куропаткина к сосредоточению под Ляояном заставило его рассматривать все бои на подступах к Ляояну как барьергардные, «демонстративные», с целью выигрыша времени.

Куропаткину удалось сосредоточить свои войска к Ляояну, однако «не свежими и бодрыми сосредоточились здесь русские войска, как это предполагал генерал Куропаткин: отступали они сюда, уступая давлению не превосходных сил неприятеля, а разбитые в многочисленных боях и сражениях более слабым противником, надломленные морально и физически… При беспристрастном описании этих событий мы постоянно убеждались, что каждый из этих боев мог бы и должен был бы окончиться победой русских войск, если бы только генерал Куропаткин и его помощники были воодушевлены твердой волей и смелой решимостью»[16].

Группировка 1-й японской армии, угрожавшая ЮМЖД, единственному коммуникационному пути русской армии, пролегавшему перпендикулярно операционному направлению армии Куроки, ставила Куропаткина в тяжелое положение, сковывая его оперативную мысль. Опасаясь выхода Куроки на сообщения Манчжурской армии, Куропаткин ищет развязки где-то в тылу. Он не нашел в себе полководческой решимости обеспечить свои сообщения путем разгрома армии Куроки, сосредоточением против нее подавляющего превосходства сил, заслонившись при этом против Оку и Дагушаньской группы лишь небольшими отрядами, снабженными сильной артиллерией. Только после поражения армии Куроки Куропаткин мог бы обратиться против остальных японских группировок.

Так поступил бы Наполеон в блестящий период своей полководческой деятельности, но так не в состоянии был поступить русский полководец, не нашедший в себе творческих сил для борьбы с армиями, осуществлявшими на полях Манчжурии политику японского капитализма, призванного ходом истории нанести первый чувствительный удар «колоссу на глиняных ногах».