Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI — начале XVII в. - [55]
Объяснение этих странных дипломатических маневров Христиана IV (с практической стороны было бы гораздо естественнее просто предложить царю союзное соглашение против Швеции), по-видимому, следует искать в том, что отношения между королем и риксродом по вопросу о войне и мире со Швецией осенью 1602 г. снова обострились. На новом датско-шведском пограничном съезде, состоявшемся в феврале 1603 г. во Флабеке и точно совпадавшем по времени с датско-русскими переговорами в Москве, делегация датского риксрода, вопреки воле короля, публично заявила, что мир между Данией и Швецией должен быть сохранен до следующего пограничного съезда[510]. В таких условиях король, очевидно, не желал ставить на обсуждение риксрода вопрос о русско-датском соглашении[511]. Избрав косвенный путь, он, вероятно, надеялся вызвать таким образом конфликт между Россией и Швецией, а затем уже снова поставить вопрос о войне на обсуждение риксрода. Он, возможно, полагал также, что при наличии родственных связей между дворами особых обязательств с датской стороны и не потребуется.
Вместе с тем Христиан IV стремился создать у русского правительства впечатление, что Дания находится на грани войны со Швецией[512].
Усиление дипломатической активности обеих сторон и быстрый успех переговоров между Россией и Данией следует объяснять не только совпадением интересов обеих сторон, но также и резким ухудшением военного положения Шведского королевства начиная с конца 1601 г.
Оказавшись к лету 1601 г. в состоянии скрытого или открытого конфликта со всеми соседними государствами, шведский правитель не мог сконцентрировать свои силы в Прибалтике, так как вынужден был держать войска на финской и эстонской границах, опасаясь русского выступления[513], и в самой Швеции, опасаясь нападения датчан.
Между тем Речь Посполитая, урегулировав к концу 1601 г. свои взаимоотношения с соседними государствами, сосредоточила в Ливонии большую армию. Неудивительно поэтому, что военная кампания 1602 г. оказалась для шведов крайне неудачной. Армия Речи Посполитой, отвоевав свои земли, к лету 1602 г. вторглась на территорию шведской Прибалтики, которая к сентябрю оказалась разрезанной пополам. В июне был взят Раквере, в июле — Пылтсамаа, в сентябре — Пайде. Участь Тарту была уже предрешена — он был взят поляками в апреле 1603 г.[514]. Нарва и Таллин оказались под непосредственной угрозой нападения[515]. Ян Замойский предполагал закончить кампанию взятием Нарвы, но измученная армия отказалась идти дальше.
Опасения, что прибалтийские порты могут быть захвачены Речью Посполитой, заставляли Россию и Данию торопиться.
Шведские дипломаты, несомненно, чувствовали опасность создавшейся ситуации, и неудивительно, что русско-датское сближение вызвало самое сильное беспокойство в Стокгольме. Уже в апреле 1602 г., получив сведения о предполагаемом браке принца Ганса и Ксении, герцог Карл послал принцу грамоту, в которой, приводя ему в пример несчастную судьбу «ливонского короля» Магнуса, убеждал принца отказаться от этого брака[516].
Новая попытка расстроить брак принца Ганса и Ксении была предпринята Карлом, когда Христиан IV обратился в июле 1602 г. в Стокгольм с просьбой выдать проезжую грамоту для Ганса и его свиты. Получив датское послание, герцог Карл направил с проезжей грамотой в Стокгольм своего доверенного представителя Адама Шраффера, который должен был убедительно просить принца, чтобы тот, прежде чем окончательно принять решение, посоветовался бы со своей матерью и старыми советниками своего отца (а не с Христианом IV). В отправленном одновременно письме к принцу герцог Карл просил его, если он и не может отказаться от намеченного брака, по крайней мере не заключать никакого соглашения с русскими против Швеции[517].
После того как и этот демарш не имел успеха, принц Ганс с большой свитой в июле 1602 г. прибыл в Россию, а шведское посольство было задержано в Москве[518], тревога шведского правительства, по-видимому, достигла предела. Если в июне 1602 г. герцог Карл отклонил предложение Речи Посполитой начать переговоры о заключении перемирия, то в начале сентября командовавшему шведскими войсками Морицу Лейонхувуду было предписано вступить в переговоры и обещать уступить Тарту, Пярну и ряд других городов в обмен на отказ Сигизмунда III от притязаний на шведский престол. Одновременно герцог Карл лично обратился с предложением перемирия к королю Сигизмунду[519].
Окончательного решения в Стокгольме, однако, принято не было — здесь ожидали исхода русско-датских переговоров, которые, к явному облегчению для шведского правительства, в марте 1603 г. закончились безрезультатно, что и позволило герцогу Карлу в дальнейшем снова сконцентрировать свои силы для борьбы с Речью Посполитой.
