Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI — начале XVII в. - [27]

Такая ситуация, с точки зрения русских дипломатов, бесспорно, создавала благоприятные условия для поисков соглашения с Габсбургами, направленного на радикальный пересмотр сложившейся международной ситуации. Вместе с тем следует принять во внимание, что со второй половины 1598 г. отношения Максимилиана с отдельными группами польских магнатов и шляхты снова заметно улучшились. Несмотря на королевский запрет, на службу к эрцгерцогу выехало много шляхтичей, в том числе сыновья двух воевод — Виленского Кр. Радзивилла и сандомирского Юрия Мнишка[232]. Имеются указания и на контакты Максимилиана с Острожскими[233]. Отголоски сведений об этих контактах также могли дойти до Москвы[234] и создать у русских политиков впечатление, что новое выдвижение кандидатуры эрцгерцога на польский трон вызовет благоприятную реакцию в некоторых кругах Речи Посполитой.

Рассмотрим теперь русский план, как он вырисовывается в материалах миссии А. И. Власьева.

Свою деятельность при императорском дворе русский посол, по-видимому[235], начал с того, что предложил скрепить дружбу между австрийским и русским домами бракосочетанием эрцгерцога Максимилиана и дочери царя Бориса Ксении. Условия брака были сформулированы в особом документе, — врученном австрийским представителям[236].

Русский проект предусматривал, что австрийский принц, став членом царской семьи, должен приехать в Россию и постоянно жить там. Раз в два-три года ему, впрочем, была бы предоставлена возможность посетить родственников, но в этом случае, как указывалось в поданных позднее дополнительных «Пояснениях»[237], его жена должна была оставаться в Московии. Будущим супругам царь обещал отвести в удел «великое княжество Тверское», которое бы принадлежало Максимилиану «навечно», независимо от смены государей на русском престоле.

На какой основе должно было произойти скрепленное родственными связями политическое сближение между государствами, Власьев разъяснил в большой речи на встрече с советниками императора Румпфом и Траутзоном[238]. Начав свою речь с заявления, что «ныне царское Величество… радеет и помышляет, чтоб православное крестьянство из рук бесерменских высвободити и чтоб всем хрестьянским государем, укрепясь меж себя в любви и в соединенье, стояти на бессерменских государей обще заодин»[239], русский посол указал затем, что препятствием для присоединения России к такому союзу является политика польского короля Сигизмунда, который мешает дипломатическим контактам между Россией и Австрией и который отказался пропустить русские войска по Днепру для похода на Крым. Вообще политика Сигизмунда враждебна интересам христианских держав, в особенности Австрии, так как он «с турским ссылается, хотя быти с ним в дружбе, и крымского через свою землю на Цесареву землю пропускает, поминки и дары им посылает многие, накупая на христьян».

В прошлом поляки также вели вероломную политику по отношению к Астрийской империи. Выбрав на королевский престол брата австрийского императора Максимилиана, они затем напали на него, «многих людей у него побили» и захватили его в плен. Посол просил сообщить, как намерен император отомстить полякам за это «бесчестье», и одновременно заявил, что Борис Годунов «на Польскую и на Литовскую землю хочет стояти с Государем вашим, с Цесарским величеством заодин, и такие грубости Максимилиановы, и неправды им мстити». Целью этой русско-австрийской кампании должно было быть, по-видимому, возвращение Максимилиана на королевский престол Речи Посполитой[240].

Сопоставляя между собой два русских дипломатических проекта, тесно связанных с личностью эрцгерцога Максимилиана, можно попытаться восстановить лежащий в их основе политический план русского правительства. Речь шла, очевидно, о совместных действиях России и державы Габсбургов, которые должны были привести к возведению эрцгерцога на престол Речи Посполитой. Поскольку одновременно эрцгерцог должен был жениться на дочери царя и в соответствии с условиями брака поселиться в Москве, очевидно, что результатом всех этих событий должно было стать установление в Речи Посполитой не австрийского, а русского политического влияния.

Однако оставалось совершенно неясным, какие выгоды для себя могут извлечь Габсбурги из данной политической комбинации. Русские дипломаты в какой-то мере это учитывали и пытались заинтересовать Габсбургов в реализации своего плана, хотя и в очень своеобразной форме. В заключительной части поданного А. И. Власьевым проекта многозначительно указывалось, что в случае, если единственный сын царя — Федор Борисович— умрет, не оставив наследника мужского пола, то все «Великое княжество» должно перейти к дочери царя и ее супругу, эрцгерцогу Максимилиану[241]. Предполагалось что, учитывая возможные перспективы в этом отношении, Габсбурги дадут согласие на отъезд эрцгерцога и будущего польского короля в Москву.

Таким образом, к середине 1599 г. главная политическая цель, которую ставили перед собой русские политики, определилась как задача перестройки всей системы международных отношений в Восточной Европе: Речь Посполитая из главного политического противника России в этом районе должна превратиться в дружественное государство, входящее в сферу русского политического влияния. Достичь эту цель можно было при помощи внутреннего переворота в Речи Посполитой, который привел бы к замене Сигизмунда Вазы царским родственником Максимилианом. Переворот должен был быть проведен, по-видимому, польскими сторонниками эрцгерцога при финансовой и военной поддержке как русского правительства, так и австрийского дома. Наряду с этими государствами в данной акции, как видно из вышеизложенного, отводилось какое-то место и для Валахии. Наконец, учитывая приведенные выше сведения о русско-шведских контактах, можно предполагать, что в рамках будущей коалиции и Швеция герцога Карла должна была играть определенную роль. В рамках этого широкого плана русская дипломатия продолжала поиски решения балтийского вопроса в соответствии с государственными интересами своей страны.