Русский язык при Советах - [29]

Следовательно, речь должна идти не о возникновении новых методов распространения слов, а об интенсификации вышеупомянутых процессов в русском языке советского периода.

В то время как диалектизмы, принятые в общий язык, можно рассматривать как «внутренние» заимствования, варваризмы, прививающиеся в этом языке, могут быть названы «внешними» заимствованиями. Но и здесь классификация оказывается очень сложной, так как «слова часто являются одновременно и варваризмами и профессионализмами, как «крекинг», «утиль» и другие. Производные от них свидетельствуют о прочной русификации данной лексемы: крекингование, утильный. Иногда, как и в других областях лексики, техницизмы образуются при помощи новых комбинаций уже имевшихся раньше в языке компонентов: копиручет, электровоз, светофор и т. д.

Производные от слов иностранного происхождения и комбинации заимствованных и исконных элементов явились следствием того, что подобная терминология в большой степени стала компетенцией широких народных масс.

К сожалению, наряду с полезными элементами в язык вторглись и неоправданные варваризмы, преимущественно политического характера, и узкие провинциализмы, и дотоле не вхожая в литературный язык брань, и, наконец, «блатные» словечки. Бесспорно, подобные элементы не могли оказаться движущими силами языка. Об этом образно говорит В. Гофман в своей книге «Язык литературы», стр. 57:

«Весь процесс перестройки и обогащения языка связан с колебаниями и брожением. Это не гладкий, не механический процесс. От неумелого обращения язык портится и засоряется. На стройке валяются кучи мусора, которых не успели вывезти. Надо уметь отличать мусор от строительных материалов. Нельзя смешивать обогащение языка с его засорением. Опасность засорения – оборотная сторона широкого движения языка».

Почти через четверть века после Гофмана на аналогичную тему высказался видный советский писатель К. Паустовский, отметивший в своей статье «Поэзия прозы» (3намя, 1953, № 9, стр. 175):

«…сейчас в русском языке идет двоякий процесс: законного и быстрого обогащения языка за счет новых форм жизни и новых понятий, и рядом с этим заметно обеднение, или, вернее, засорение, языка.

Наш прекрасный звучный, гибкий язык лишают красок, образности, выразительности, приближают его к языку бюрократических канцелярий или к языку пресловутого телеграфиста Ять.

Каковы же признаки обедненного языка? Прежде всего засилие иностранщины. Надо, наконец, решительно убрать из русского языка все эти «дезавуирования», «нормативы», «ассортименты» и всё прочее в этом роде.

Недавно в автобусе я услышал такую чудовищную фразу:

– По линии выработки продукции наше метизовое предприятие ориентируется на завышение качественных показателей и нормативов.

Что это за косноязычная галиматья! Слушая ее, я подумал: не для того жили и писали на изумительном русском языке Пушкин и Лев Толстой, Горький и Чехов, чтобы их потомки утратили чувство языка и позволяли себе говорить на этой тошнотворной и мертвой мешанине из плохо переваренной иностранщины и языка протоколистов…»

Так, протестуя против обедненного и засоренного языка советского человека, ревнители родного слова следуют примеру В. М. Протопопова, выступившего еще в 1786 году в Академии Российской с речью: – «Разсужденiе о вычищенiи, удобренiи и обогащенiи россiйскаго языка».

Глава IV. ЭТНОГЕОГРАФИЧЕСКИЕ МОМЕНТЫ В СОВЕТСКОМ ЯЗЫКЕ

Русский ученый Надеждин имел полное основание утверждать, что «земля есть книга, где история человечества записывается в географических именах». В дополнение к этому высказыванию можно упомянуть и слова акад. Я. К. Грота:

«Изучение географии и истории приобрело бы несравненно больше смысла и интереса, если бы встречающиеся в них названия мест и урочищ были бы лучше, чем до сих пор, освещены наукой».

Исследования смен географических названий в древности показывают, что периоды их существования исчисляются обычно веками, тогда как географические названия при советах, взятые в разрезе мировой истории, кажутся нам «однодневками», как и многое другое в Советском Союзе.

Говоря о новом в географических названиях русского языка в чисто лингвистическом отношении, следует указать на то, что эти названия в частности, так, как и весь язык в целом, отразили в себе тяготение к аббревиатуре. Прежде всего это касается самого названия государства: «СССР» – это инициальное сокращение сочетания слов «Союз Советских Социалистических Республик», синонимом которого является фразеологическая аббревиатура «Советский Союз», иногда именуемый и «Страной Советов». Образованный 30 декабря 1922 года Союз Советских Социалистических Республик первоначально включал четыре республики: РСФСР (Российскую Советскую Федеративную Социалистическую Республику), УССР (Украинскую Советскую Социалистическую Республику), БССР (Белорусскую Советскую Социалистическую Республику) и ЗСФСР (Закавказскую Советскую Федеративную Социалистическую Республику). Последняя была упразднена 5 декабря 1936 г., а республики, составлявшие ее, – Азербайджанская, Армянская и Грузинская, – вошли непосредственно в СССР. Тогда же были преобразованы в союзные республики Казахская и Киргизская АССР, входившие до того в РСФСР. Значительно раньше, 27 октября 1924 г., на территории Туркестанской АССР, также в свое время входившей в состав РСФСР, были образованы две новых союзных республики: Туркменская и Узбекская. Наконец, 5 декабря 1929 г. Таджикская АССР, находившаяся в составе Узбекской ССР, была также преобразована в союзную республику.