Русский вечер - [7]

— Вообрази, что сделала эта дрянь, — сказала Яна неожиданно.

— Разве так можно про дочь?

— Тебе можно, а мне нельзя? Но я не про Соньку говорю, а про ее директрису, драгоценную Киру Дмитриевну. Она собрала родителей и объявила, что мы должны собрать деньги на ремонт.

— Но это же безумно дорого!

— Наши деньги Кира не экономит. Но это полбеды. Главное, она собирается произвести подробное медицинское обследование.

— Детей?

— Ну не родителей же! Хотя с нее станется. Обследование в нашем классе уже началось и идет полным ходом.

Елизавета Петровна несколько картинно изобразила удивление. Ясное дело, дочь ищет передышку. Фотографии задели ее за живое. Яна не умеет паниковать, она умеет ругаться. А кого же ей ругать, как не директрису. Дочери сейчас необходимо подыграть.

— Почему именно в вашем? Карантин что-ли?

— По ящуру, — хмыкнула Яна. — Какой может быть карантин? Сейчас май, пора гриппов кончилась. Желтухи в нашем районе давно нет. Детей начали обследовали на предмет того, хватит ли у них физических сил, чтобы осваивать их замечательную, высокоученую программу. Они их учат целыми днями, и дети, видите ли, утомляются. Кира Дмитриевна ни в коем случае не собирается упростить программу. Она собирается поменять детей.

— Как это?

— А так. Если мы не будем подходить ее гимназии по медицинским параметрам, нам надо будет искать другое учебное заведение. А двести баксов, которые я ежемесячно платила этой авантюристке — это не считается? Сейчас нам предстоит главное обследование — у психотерапевта. Матери взбунтовались, поднялся крик.

— Где это видано, чтобы матери были против медицинского обследования своих детей?

— Мы живем в стране абсурда. Эти вшивые Песталоцци сами довели учеников до переутомления. Уже по первым показателям видно, что абсолютно здоровых в классе процентов двадцать — не больше. Сейчас мы должны пройти обследование у психотерапевта.

— По-моему это просто очередные поборы. Психотерапевту тоже надо платить?

— Разумеется. Обследование производят лучшие врачи Москвы. Помнишь анекдот? Врач запрещал курить, а я дал ему тысячу, и он разрешил. Надо думать, что делать с ребенком.

— Вот на будущий год и будем думать. Сейчас Соньке осталось учиться двадцать дней. Я тебе тысячу раз говорила — отдай девочку в обычную бесплатную школу.

— В Москве сейчас нет обычных школ. Бесплатные школы только в зоне для малолетних преступников.

В комнате появилась Соня, глянула на стол, схватила редиску.

— Ба, как ты думаешь, сникерсни пишется через «т»?

— А зачем тебе? — разволновалась Елизавета Петровна. — Почему ты вообще употребляешь это ублюдочное слово.

Соня повела плечом, пальцем подтолкнула очки к переносью.

— Марья Игнатьевна задала нам сочинение, в котором бы употреблялись новые слова. Ну, те, которые не употреблялись двадцать лет назад.

— Наверное, она имела ввиду совсем другие слова, Например, интернет, компьютер, спонсор, луноход… А в слове сникерс никаких «т» на конце нет.

Яна надменно хохотала, в этот момент она явно не любила Марию Игнатьевну.

— Мама, при чем здесь луноход. Это словосочетиние из твоей жизни. Это литературщина. А мы люди простые и современные. Мы говорим: заиксуй, отксерь, ваучерни! Мы говорим: тусовка, халява — и это круто! Мама, Пушкин жил чисто конкретно, а ты все про гобои и лютни!

— Сонечка, брось ты это сочинение, детка. Пойди телевизор посмотри. Там наверняка какой-нибудь мультик идет. А если нет, то киношку поставь на видик…

Соня удалилась, а Яна, смела рукой чашки в сторону, на высвобожденное место положила принесенные матерью фотографии и сказала:

— Вообще мне все это очень не нравится. Я действительно не понимаю, зачем этому уроду понадобился наш «русский вечер».

— Какому уроду? Извини, Яночка, но я иногда за тобой не поспеваю.

— Уроду, который в Риме передал тетке Веронике конверт.

— Судя по описанию, он был никакой не урод, а вполне полноценный человек.

— Жалко, что ты не видела этого полноценного человека.

— А чем бы это помогло?

— Кто знает… — голос Яны звучал так таинственно и интригующе, что Елизавета Петровна решила было, что ларчик с тайнами сейчас и откроется, но дочь не приоткрыла завесы. — Ты уверена, что вот этот, сидящий рядом со мной человек, и есть убитый.

— Посмотри сама.

— Действительно, похож. И вообще он присутствует на всех фотографиях.

— На этой, где машина, его нет.

— Да, на этой фотографии другой действующий герой. Сообразить бы, какую информацию несут все эти снимки?

— Ты думаешь — несут?

— А как же! Зачем иначе посылать племяннику фотографию убитого.

— В конверте был еще диск.

— А где он?

— Дома.

— Мам! С тобой просто нет сладу! Почему ты его не взяла? Мы бы уже знали, какая на нем информация. Ладно. Доберемся мы до этого диска. Я думаю, что вначале пути он нам мало что объяснит.

— Это какого такого пути? Я предлагаю все это выбросить в помойку и забыть.

— Раньше надо было это делать. Теперь нам предстоит по капельке собирать информацию. Для начала скажи, какие первые мысли у тебя появились в голове, когда ты увидела меня на фотографии. Пусть они выглядят совершенно абсурдно.

Елизавета Петровна искоса посмотрела на дочь, шумно втянула воздух.