Русский щит - [4]

Но в Матрике мало знали о завоевателях. С большим трудом Юлиан разыскал русского священника, о котором шла молва, что он будто бы знает больше других. Священник поведал Юлиану о великом сражении с монголами, которых по русскому обыкновению называл татарами, лет двенадцать назад, возле степной речки Калки[15]. Но сам священник там не был, с очевидцами не разговаривал и мог передать лишь то, что было в писаниях русских книжников:

— По грехам нашим пришли языци незнаемые, — говорил священник по памяти, — пришла неслыханная рать, безбожные моавитяне, рекомые татарами. Никто толком не знает, кто они суть и откуда пришли, и какой язык у них, и какого они племени, и какая вера. Одни называют их татарами, другие — тоурменами, а третьи — печенегами. Ведомо также, что татары вышли из пустыни Етривской, которая лежит между востоком и севером. Один бог ведает подлинные вести о них…

Много дней пробыли монахи в Матрике, прежде чем нашли лошадей и попутчиков для дальнейшего путешествия. Только 21 августа небольшой караван двинулся дальше на восток.

Как застывшие морские волны, лежала степь, сливаясь вдали с голубовато-серым невысоким небом. Знойный воздух был наполнен стрекотом бесчисленных кузнечиков, которые умолкали лишь в предрассветные часы, но и тогда оглушенным путникам продолжал чудиться их надоедливый звон. Порой мертвая неподвижность воздуха сменялась порывами ветра, горячего, как дыханье пожара. Пересохшая трава звенела, как выкованная из меди. Пыльное облако закрывало солнце, и оно казалось мутным и кроваво-красным. Путники страдали от зноя и жажды. Степь была унылой и безлюдной, только степные орлы неторопливо кружили в небе, да табуны диких коней — тарпанов — уносились прочь в клубах пыли. Каменные изваяния неведомых людей, сложившие руки на огромных животах, пялились пустыми глазницами.

Обжитые людьми земли начались только в Алании, богатой и хорошо возделанной стране. Здесь монахи отдохнули, прежде чем снова углубились в пустыню, которая примыкала к Алании с северо-востока и простиралась до самой реки Итиль. Пропыленная равнина, покрытая редкими кустами черной и белой полыни, полувысохшего ромашника, одинокими пучками ковыля, глинистыми проплешинами и серовато-серебристыми разводами соли, угнетала скудостью и однообразием. Иоанн и Яков тяжко вздыхали, поглядывая на остывающее осеннее солнце. Неспокоен был и Юлиан: ночные ветры уже доносили дыханье холода, а впереди был немыслимо далекий путь в неизвестное. До холодов нужно было дойти до Торчикана, города на том краю пустыни, где Юлиан надеялся найти крышу над головой и пищу, если придется зазимовать.

Скучные глинобитные дома и юрты Торчикана показались измученным монахам желаннее райских кущ. Казалось, два разных мира сошлось здесь — домовитая оседлость и кочевая стихия, которая то захлестывала город, то уползала обратно в степи, как морская волна от песчаного берега. Такими были все города в степи. Постоянно в них жили только немногочисленные торговцы и ремесленники, а скотоводы-кочевники уходили с табунами на летние пастбища и возвращались с наступлением холодов. Юлиан и его спутники затерялись в толпах разноязыких, бряцающих оружием, свирепых обликом людей, которые двигались к Торчикану без дорог, прямо по степной целине. Никто не обращал на монахов внимания, не интересовался, кто они и откуда. Торчикан был открыт для всех. И одинаково равнодушен ко всем приходящим в него. Это равнодушие сполна почувствовали доминиканцы, когда кончились серебряные монеты. Жили впроголодь. Герард целыми днями сидел, согнувшись, у тусклого оконца, вырезал из дерева ложки. Юлиан ходил с ложками на торговую площадь, приносил немного проса. Младшие братья Иоанн и Яков, закутавшись в тряпье, собирали на улицах сухой навоз для очага. Чтобы прокормиться, Юлиан пробовал продать младших братьев в рабство сарацинским купцам, но сделка не состоялась. Купцы ждали весны, когда может разгореться война и рабы станут еще дешевле. Пришлось отослать Иоанна и Якова обратно в Венгрию.

Ожиданием войны жили все люди в Торчикане. В городе оказалось немало людей, которые уже встречались с татарами или слышали о них от других очевидцев. Юлиан по крупицам собирал слухи о завоевателях, и из этих крупиц постепенно складывалось знание.

…Большие события произошли за последние десятилетия в глубинах Азии. Монголы, которых также называют татарами, объединились в могучее государство и, предводительствуемые великим каганом Чингисом, обрушились на соседние народы. Сначала монгольское войско пошло на восток и, разорив провинции Северного Китая, достигло берегов Великого океана. Затем конные орды Чингиса устремились на юго-запад, разграбили богатые города Хорезма и Персии и угрожали самой Индии, сказочной стране алмазов. Страшен был натиск монголов, в прах рассыпались великие царства, исчезали с лица земли многолюдные поселения, на месте плодородных полей вырастали дикие травы, и только заунывные песни монгольских табунщиков нарушали мертвое молчание. Почти вся Азия оказалась под пятой завоевателей. А ныне каган Угедей, ставший после смерти Чингиса предводителем бесчисленных кочевых орд, готовится к походу на запад и мечтает дойти до самого Моря Франков