Русский предприниматель московский издатель Иван Сытин - [14]

III

Для Сытина сойтись с людьми, близкими к Толстому, означало счастливую возможность приобщиться к миру уважаемых книгоиздателей, которую он недооценивает в своих воспоминаниях. Сетуя на свою сомнительную репутацию в пору образования фирмы «Сытин и К°», издатель вспоминал, что ему не давала покоя мысль, как бы «завязать связи с недосягаемым для нас миром настоящих писателей и настоящей литературы». И вот подвернулся «случай… и все вышло как в волшебной сказке. Прямо от Миши Евстигнеева и Коли Миленького я шагнул к Льву Толстому и Короленко»[45]. Сытин был единственным русским издателем народной печатной продукции – а их только из крестьян вышло около ста, – который поднялся до высокого литературного уровня[46].

Сытин начал это восхождение в ноябре 1884 года, когда к нему в книжную лавку зашел Чертков и предложил давать лубочные картины и тексты, оплачивать их издание и затем распространять, не рассчитывая на доход, через сытинских офеней. С особым вниманием Сытин отнесся к упоминанию Толстого, которого Чертков назвал среди участников начинания[47].

Рассказывая в письме к Толстому об этой встрече, Чертков писал, что «Сытин просит не только содержания для картинок… а также и для книжек»[48]; как раз книги и составят основу всех чертковских изданий. Ни теперь, ни позднее Сытин и Чертков не скрепляли своих деловых отношений контрактом. По устной договоренности Чертков обязался отвечать за художественное оформление, редактирование и чтение корректуры (три процесса, которыми Сытин пренебрегал при издании своих лубков) и назначать цены не выше тех, что были у сытинских книг.

К февралю 1885 года Сытин передал своему цензору рукописи первых четырех книг и наверняка улыбнулся при виде ужаса, отразившегося на его лице. Три книги принадлежали Толстому («Чем люди живы», «Кавказский пленник» и «Бог правду видит»), а одна – Н.С. Лескову («Христос в гостях у мужика»). Когда все четыре рукописи возвратились с разрешением, Сытин приступил к изданию замечательной серии «Посредника», в названии которого, придуманном, как он уверяет, им самим, выразилась его скромная роль посредника между интеллигенцией и массовым потребителем.

Сытин невзначай оказался вовлеченным в благое л ело. И хотя другие его предприятия носили коммерческий характер, он напоминал недоброжелателям, что «Посредник» – как бы молитва, это для души»[49]. Для мерного последователя толстовского учения Павла Бирюкова Сытин стал «божией искрой» в «добром, просветительном деле»[50].

Между тем доброе дело требовало также физического и механического труда людей и машин, а сытинские станки и так работали с полной нагрузкой, едва успевая выполнять растущие заказы на его книги, календари и ;)фиши. Тогда Сытин, по своему обыкновению, закупил новое оборудование. Он приобрел машину для изготовления гальванопластических копий текста и иллюстраций, поскольку эти долговечные печатные фо мы легче было хранить и использовать для переизданий. А в конце 1885 года обзавелся еще типографской машиной, которая печатала по пятьдесят тысяч книг в день.

В декабре того же года Чертков, движимый скорее воодушевлением, чем истинным положением дел, радостно сообщил Толстому, что офени наперебой спрашивают книги «Посредника» и что спрос превышает предложение, хотя Сытин занят «почти исключительно нашими изданиями»[51]. Однако слова Черткова о щедрости и самоотверженности Сытина не подействовали на Толстого, который незадолго перед тем познакомился с издателем «Посредника»[52]. Сытин был для Толстого обыкновенным купцом от книгоиздания, думающим прежде всего не о культуре или благе народа, а о своей выгоде. Он не сомневался, что рано или поздно Сытин предъявит им счет и у «Посредника» возникнут трудности.

К весне 1887 года, как оказалось, у Черткова накопилась большая задолженность по платежам[53]. Сытин снова по устной договоренности, с Чертковым уладил дела: он брал на себя все производственные расходы, затем продавал книги «Посредника» Черткову, а тот перепродавал их офеням[54]. (Должно быть, тогда-то Сытин и назначил цену, которую он называет в своих воспоминаниях, то есть 80 копеек за сотню листовок – книг по шестнадцати страниц каждая[55]. Он говорит, что получал по 15 копеек прибыли с сотни листовок, как и Чертков, торговавший обычно с офенями по оптовой цене 95 копеек за сотню.)

Условия этой договоренности Чертков разъясняет в письме к В.Г. Короленко от 1891 года: «Первоначально «Посредник» затрачивал на свое дело значительные материальные средства, в настоящее время все существенные расходы закрываются фирмою Сытина, который хотя, вопреки установившемуся в обществе убеждению, вовсе и не наживается от этих изданий (за всеми деталями которых мы сохраняем полный и безусловный контроль), однако окупает с некоторою незначительной и вполне законною прибылью свои расходы и труды по этому делу»[56].

Впоследствии Толстой пенял Черткову, что тот хвалил Сытина за благотворительность, между тем как «Посредник» высоко поднял престиж «Сытина и К°»[57]. Однако документы неопровержимо свидетельствуют, что существование «Посредника» было бы невозможно без вмешательства и щедрости Сытина. Как явствует из писем, Сытин не только оплачивал все гонорары, но и передавал Черткову все авторские права