Русский Париж - [18]
Париж второй половины XVIII века был одним из самых больших городов мира. Агенты Никиты Ивановича Панина жаловались, как трудно составить список всех соотечественников, прибывших во французскую столицу.
Они сообщали, что русские масоны, вместе со своими парижскими единомышленниками, иногда собираются в кафе «Прокоп». В этом заведении, открытом еще в XVII столетии, можно было встретить не только прибывших из России дворян, но и представителей купечества.
Согласно донесениям, петербургские и московские масоны порой собирались в домах своих французских приятелей, в квартале Рульи, рядом с площадью Рон-Пуэн. Встречались они также во дворце на острове Святого Людовика (Сен-Луи). Этот дворец в 1772 году был снят «некоей влиятельной особой» для известной в Европе «самозванки, именовавшей себя в Париже принцессой Владимирской».
Русские «вольные каменщики» вместе с французскими единомышленниками изредка устраивали прогулки и пикники в Булонском лесу, на холме Лоншан.
Об этом чудесном уголке на западе Парижа писал известный журналист Жан-Поль Клебер: «…в XVIII веке парижане и парижанки берут себе за привычку посещать Лоншан во время страстной недели.
Это поначалу благочестивое паломничество в скором времени становится прекрасным поводом щегольнуть туалетами, а по словам летописца, превращается в весеннее гулянье. Во время пасхальной недели, когда запрещены увеселительные зрелища, прославленные артистки срывают здесь аплодисменты публики. Лоншан попеременно видел прославленных Гимар, Дюте, Рокур, проносившихся под грохот колес в умопомрачительных экипажах. Эти необычные, но веселые процессии сопровождались подчас скандалами. Слово «Лоншан» вошло в словарь парижан как синоним карнавальных гуляний».
Благовоспитанные русские масоны, конечно, не позволяли скандалов или других непристойностей. Но вот спорить, читать стихи и трактаты, и даже петь песни приличного содержания, они могли и во время прогулок по Лоншану.
Вероятно, единственным человеком, который едва серьезно не пострадал от невинного времяпрепровождения русских масонов в этом уголке Парижа, стал писатель и просветитель Михаил Матвеевич Херасков.
«Быв уже украшен сединами, с юношескою пылкостью играл на златострунной лире своей», — так писал о нем его современник. С 1755 по 1802 год государственная служба Хераскова была связана с Московским университетом.
Создание студенческого театра, основание журналов «Полезное увеселение», «Свободные часы», написание поэм, романов, басен, драматических и сатирических произведений, сценические постановки, педагогическая и исследовательская деятельность не помешали ему быть еще и ведущим членом ложи «вольных каменщиков».
Нередко на различных собраниях русских масонов звучали стихи и песни Хераскова:
Ничего предосудительного в творениях Михаила Матвеевича ни ревнители веры, ни государевы служащие не находили до той поры, пока они не зазвучали в Париже, в домах, где собирались русские масоны, и на Лоншане.
Прибывшие из Москвы и Петербурга «вольные каменщики» прекрасно владели французским, но стихи и песни Хераскова исполняли на родном языке:
Парижане, прогуливающиеся по Лоншану, спокойно слушали непонятные им стихи и песнопения. Почтенные господа из России не буянили, не приставали к отдыхающей публике, не швыряли в прохожих пустые бутылки… Так что претензий у парижской полиции к русским масонам, исполняющим творения Хераскова, не было.
Зато агентам Никиты Панина такое времяпрепровождение соотечественников показалось подозрительным. А в некоторых строках Михаила Матвеевича они усмотрели критику на царедворцев.
Кто-то из недоброжелателей Хераскова посчитал, будто эти строки направлены против самой государыни Екатерины II.
Конечно, слова «самолюбие вовек неизлечимо» отнести можно к любому правителю. Но добросовестный «государев слуга», верный присяге, Херасков хоть и позволял изредка покритиковать сильных мира сего, не собирался направлять острие сатиры на государыню.
Возможно, спасло Михаила Матвеевича от серьезных неприятностей чрезмерное желание недругов расправиться с ним. Злое намерение часто приводит к глупым действиям. В доносах на поэта было указано, что он лично участвовал в парижских встречах русских масонов, сам якобы читал вслух свои сатирические стихи во время прогулок по Лоншану. Враги Хераскова перестарались.
— Помилуйте, господа, но я никогда не был в Париже!.. А значит, не мог читать свои вирши во французской столице!.. — доказывал Херасков.
Проверили. Действительно, Михаил Матвеевич не объявлялся на берегах Сены. Тут же отпало и обвинение в «мартинизме», являвшемся одним из направлений в деятельности «вольных каменщиков».
