Русский орден внутри КПСС. Помощник М. А. Суслова вспоминает - [90]
Есть, правда, одна версия, согласно которой Андропову нужен был на одном из Управлений человек имеющий опыт внешней разведки и одновременно ущемленный, обиженный, который своим возвращением в «святая святых» всецело только ему Андропову лично обязанный. Некто Олег Греченевский (фамилия это явно псевдоним, за которым, судя по материалу, стоит человек достаточно компетентный в теме) опубликовал в Интернете информацию о том, что Андропов, кроме общеизвестных, сформировал свою тайную личную разведку, с главой которой председатель КГБ встречался, как и с товарищем Чазовым, начальником 4-го Управления Минздрава (в просторечье «кремлевкой»), на конспиративной квартире. Почему столь секретно? Греченевский объясняет: «Во-первых, сугубая конспиративность здесь нужна была, чтобы скрыть эти встречи от «сторожевых псов», Цинева и Цвигуна (своих замов, подложенных под него Брежневым). Во-вторых, эта личная спецслужба занималась именно тем, что чекистам было строжайше запрещено: вела оперативную разработку партийного аппарата и готовила почву для захвата КГБ власти над страной. В-третьих, эта спецслужба состояла из разведчиков — и действовала теми методами, которые они применяли, находясь на вражеской территории. То есть: сбор компромата — шантаж — вербовка! а если нужно — то и автомобильная катастрофа» («Завтра», 2004 г., № 42). Все в версии сходится, и все сразу в особых взаимоотношениях Андропова и Калугина объясняет. Но, повторюсь, это только версия.
А вот что перебежчик сам пишет в книге не без вызова названной «Прощай, Лубянка!» (ее западные издания лета 1991 года, русское издание: — М.: ПИК — Олимп, 1995). Цитирую: «Итак, с лета 1972 года начался новый этап в жизни внешней контрразведки. Нам добавили людей, средств на приобретение оборудования и создание современного банка данных. С переездом в Ясенево мы получили отличные кабинеты, в которых разместились сотни офицеров. Шесть оперативных отделов охватывали все географические районы мира, из них три специализировались на эмиграции и центрах идеологической диверсии. Седьмой отдел выполнял роль аккумулятора информации, стекавшейся из оперативных отделов, а также других подразделений ПГУ, КГБ и ГРУ. Здесь же сосредотачивались все публикуемые на Западе материалы о деятельности спецслужб всех стран, досье на разведчиков ЦРУ. Этот отдел готовил и обобщенные справки об оперативной обстановке за границей, и ежедневные сводки о происшествиях в совколониях, и долгосрочные прогнозы. Стержнем работы Управления, пронизывающим деятельность всех его отделов, стала организация агентурного проникновения в стан главного противника — Центральное разведывательное управление США и союзные с ним спецслужбы НАТО, подготовка и проведение активных мероприятий, направленных на сковывание, пресечение и разоблачение их подрывных операций против СССР и стран социалистического содружества. К тому времени состояние внешней контрразведки, как отмечалось выше, было плачевным. Ценные источники информации сохранялись лишь во Франции». Состояние было плачевным!
Я сознательно дал большую цитату, чтобы была ясна та картина развала, которую оставит Андропов своему ставленнику Михаилу Горбачеву. Единственно, чем лично занимался Андропов-Файнштейн, это печально знаменитой «Пяткой». А остальных проверял на надежность Калугин. Выходит, сам Андропов своими руками практически сдал КГБ противнику. Оттого оно и не сработало, когда советская власть зашаталась. Опору Андропов из-под КГБ выбил.
Процитирую еще один абзац из книги Калугина: «Прага и Карлови-Вари использовались нами как пункты встреч с интересующими КГБ лицами из числа эмигрантов, активистов сионистского движения. Здесь же проводились крупные совещания спецслужб стран Восточной Европы, Кубы и Монголии. В последнем таком совещании мне пришлось участвовать в апреле 1979-го года». То есть все в одном месте, видны, как на ладони. Умел работать Олег Калугин. На кого? Калугин не стесняется объяснить: мол, начальник польской разведки Мирослав Милевский «хорошо усвоил советский стиль доклада высшему руководству страны, настроенный на смеси правды, полуправды и лжи» (там же). Теперь вам понятно, почему Брежнев к концу своего правления уже не доверял Андропову?
Андропов-Файнштейн после «Силуэта» и «Воткнутых деревьев» сразу затих. Как мы поняли — готовился. Осознал, что его переиграли, и хотел, создав свою службу «К», хорошенько вооружиться, чтобы воевать, хоть имея за спиной тоже, по крайней мере, начитанных и информированных профессионалов.
А тем временем общество вдосталь читало и одобряло русский манифест — «О ценностях относительных и вечных».
8. Низвержение Хромого Беса
Андропов затаился.
Но Яковлев, оставшись один, не унялся. Он был всегда авантюрист, но шел до конца. И «иудеи» по команде «хромого беса», как шавки, еще яростнее набросились на «Молодую гвардию». Меня не называли, но за меня крепко били других авторов «Молодой гвардии», не защищенных цитатами из Суслова и Демичева и профессиональным весом в «контрпропаганде». Дым стоял коромыслом — не печать, а бесовский иудейский шабаш.
Автор книги, в брежневские времена входивший в партийную номенклатуру, рассказывает о деятельности внутри КПСС группы русских патриотов, которые боролись с антигосударственными элементами в партийном аппарате. Последние уже тогда готовили ползучий переворот, позже получивший название «перестройка».Не вина, а беда русской «партийной разведки» в том, что у неё не хватило сил для борьбы с внутренними врагами СССР, облечёнными высокими полномочиями…
Положение советских евреев в брежневскую эпоху до сих пор вызывает горячие споры между историками. Одни считают, что в этот период евреи постепенно заняли господствующее положение в важнейших сферах государственной жизни; другие историки утверждают, что евреи, напротив, были гонимы и ущемлены в своих правах.
Двести пятьдесят дней длилась героическая оборона Севастополя во время Великой Отечественной войны. Моряки-черноморцы и воины Советской Армии с беззаветной храбростью защищали город-крепость. Они проявили непревзойденную стойкость, нанесли огромные потери гитлеровским захватчикам, сорвали наступательные планы немецко-фашистского командования. В составе войск, оборонявших Севастополь, находилась и 7-я бригада морской пехоты, которой командовал полковник, а ныне генерал-лейтенант Евгений Иванович Жидилов.
Книга американского журналиста Питера Даффи «Братья Бельские» рассказывает о еврейском партизанском отряде, созданном в белорусских лесах тремя братьями — Тувьей, Асаэлем и Зусем Бельскими. За годы войны еврейские партизаны спасли от гибели более 1200 человек, обреченных на смерть в созданных нацистами гетто. Эта книга — дань памяти трем братьям-героям и первая попытка рассказать об их подвиге.
Предлагаемый вниманию читателей сборник знакомит с жизнью и революционной деятельностью выдающихся сподвижников Чернышевского — революционных демократов Михаила Михайлова, Николая Шелгунова, братьев Николая и Александра Серно-Соловьевичей, Владимира Обручева, Митрофана Муравского, Сергея Рымаренко, Николая Утина, Петра Заичневского и Сигизмунда Сераковского.Очерки об этих борцах за революционное преобразование России написаны на основании архивных документов и свидетельств современников.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга о великом русском ученом, выдающемся физиологе И. П. Павлове, об удивительной жизни этого замечательного человека, который должен был стать священником, а стал ученым-естествоиспытателем, борцом против религиозного учения о непознаваемой, таинственной душе. Вся его жизнь — пример активного гражданского подвига во имя науки и ради человека.Для среднего школьного возраста.Издание второе.
В этом романе читателю откроется объемная, наиболее полная и точная картина колымских и частично сибирских лагерей военных и первых послевоенных лет. Автор романа — просвещенный европеец, австриец, случайно попавший в гулаговский котел, не испытывая терзаний от утраты советских идеалов, чувствует себя в нем летописцем, объективным свидетелем. Не проходя мимо страданий, он, по натуре оптимист и романтик, старается поведать читателю не только то, как люди в лагере погибали, но и как они выживали. Не зря отмечает Кресс в своем повествовании «дух швейкиады» — светлые интонации юмора роднят «Зекамерон» с «Декамероном», и в то же время в перекличке этих двух названий звучит горчайший сарказм, напоминание о трагическом контрасте эпохи Ренессанса и жестокого XX века.