Русский национализм и национальное воспитание - [30]

С изменением сельского хозяйства евреи должны были рассыпаться по всей стране, переменить свою профессию и заняться различными формами производства. Вместе с этим евреи стали ассимилироваться теми нациями, среди которых они жили. Это делается медленно, но делается. В Средней Европе они забыли свой язык, а говорят жаргоном, они бросили свои традиции, костюм и в них можно узнать евреев по мимике и жестикуляции. Они давно отказались от своей старой религии, но не хотят оставить своего реформированного еврейства, содержание которого бедно и мыслями, и чувствами. Они не знают даже древней литературы, древних преданий своего народа, но упорно хватаются за жалкие остатки этого национального наследства, за отдельные слова и обычаи. Они находятся с людьми, с которыми они живут, – но браков с инородцами не заключают и отличаются сильно развитым сознанием своей национальной особи и национальной принадлежности. Естественно, что такое обособленное положение евреев сближает, но вместе с тем оно их и губит. Они сами стыдятся себя, они стыдятся своего имени и называют себя именами народа, среди которого живут; но они желают остаться и остаются сами собой. Вне границы Русской земли они называют себя русскими, видимо находя в этом для себя какой-нибудь интерес.

Однако их ассимиляция даже среди европейских народов не закончена и еще идет. Да и сами народы относятся к еврею как к чужому и пришлому. «Даже по отношению к Западной и Средней Европе еще нельзя сказать, что евреи не составляют нации, но можно смело утверждать, что они перестали быть нацией». Особенно сильно ассимилирует школа. Так, в Богемии евреи заявили, что их разговорный язык – чешский. Медленнее идет их ассимиляция в Галиции и Буковине, – и только в России, Польше и Румынии они ближе к первобытной нации. Но даже и тут если они составляют нацию, «то носят характер неисторической нации. Их язык и культура зачахли».

В последнее время и в России евреи стремятся к созданию самостоятельной исторической нации. Им нужна своя культура, и они стремятся создать ее. Возникают еврейские организации, создают еврейскую прессу, начинают переводить на еврейский жаргон литературу европейских наций.

Однако для культурной общности требуется более тесное сплачивание, – евреи же, напротив, обладают особенной способностью к рассеянию, побуждаемые к тому больше всего изысканием более ценной добычи.

«Евреи стали бы исторической нацией, если бы они вообще оставались нацией, но капиталистическое общество вообще не дает им сохраниться как нации». Отказываясь даже от территории как необходимого условия наличности нации, Бауэр полагает, что общность капиталистического строя и производства у христиан и евреев на одной территории создает между ними такое сближение, что сохранение еврейства как нации внутри этого общества невозможно. «Если к национальным меньшинствам нет притока из замкнутых областей нации, то она мало-помалу растворяется в окружающей их национальной среде». Жизнь выше всяких сентиментальностей.

Но для того чтобы еврей-рабочий был принят в среду европейских рабочих, он должен превратиться из еврейского пролетария в немецкого современного рабочего. «Препятствием тому служит не только язык еврея, но и самое существо его». Во многих предприятиях христианские рабочие и теперь еще не выносят своего еврейского коллегу. Эта антипатия объясняется не политическим антисемитизмом, а наивным инстинктом, направленным против чужой особи неассимилированного еврея. Евреи должны культурно сравняться с другими нациями. «Пока их тон, их манеры, их одежда, их нравы раздражают их христианских товарищей, мастера, фабриканта», до тех пор между ними антагонизм. «Представьте себе только еврейских детей в собственных национальных школах, с еврейским языком преподавания? Какой дух будет господствовать в этих школах?.. Теперь еврейский народ имеет другую культуру – культуру неисторической нации, культуру людей, находившихся вне круга европейских цивилизованных народов, передававших из рода в род целый мир давно отживших мыслей, желаний, нравов… Таким путем дети еврейских рабочих были бы искусственно воспитаны в духе прошедших времен… Их, этих будущих промышленных рабочих, борцов рабочего класса, воспитали бы в духе средневековых представлений, внушили бы им психологию отжившего экономического строя, сохранили бы в них жизненные привычки еврейского шинкаря, живущего среди натурального хозяйственного уклада жизни. Если же отказаться от требования особой еврейской школы, то национальная автономия теряет для еврейства всякое значение…»

Если сколько-нибудь внимательно просмотреть эти отношения австрийских социал-демократов к евреям, то окажется, что очень уж непочтительно они смотрят на этих борцов за гешефтную свободу и завзятых революционеров. Понятно, «товарищи» из евреев страшно обиделись. И вот один из них, некто Житловский, дает отповедь Бауэру.

«Евреи, эти кочевники высшей культуры (? – Авт.), несомненно, представляют собой особенную национальность… Ни один из окружающих народов не признает евреев членами своей нации. (Еще бы! –