Русский консерватизм и его критики. - [25]
Вторая попытка ограничить царскую власть произошла после того, как в июле 1610 года Шуйский был свергнут и власть перешла к боярам. Бояре вступили в переговоры с польским королем Сигизмундом III, который предложил в качестве кандидата на русский трон своего сына Владислава. Владислав обещал обратиться в православную веру, не передавать Польше города, принадлежавшие Москве, не конфисковывать частные вотчины и деревни, воздерживаться от вмешательства в церковные дела и строительства католических церквей, уважать боярский титул, не селить поляков и литовцев в русских городах, укрепить правосудие в соответствии с русским законодательством, отдавать земли бездетных землевладельцев их семьям, не вводить новые налоги без боярского одобрения и не разрешать крестьянам передвигаться между Россией и Польшей и внутри самой России[56]. Однако гнев населения, вызванный избранием на русский трон иностранца, оказался столь силен, что вылился в национальное восстание, закончившееся изгнанием поляков из Москвы. Владиславу не удалось занять трон, и уступки, которые он обещал боярам, остались невостребованными.
Григорий Котошихин, русский дипломат, в 1664 году бежавший в Швецию, в своем описании Московии заявлял, что Михаил Федорович, первый Романов, при своем избрании на трон в 1613 году тоже подписал «запись», в которой поклялся ничего не делать без совета с боярами. Эта информация повторялась в нескольких источниках XVII и XVIII веков. Но, несмотря на то что Котошихин был хорошо информирован и его описание Московии весьма достоверно, это утверждение, как правило, не принимается в расчет, потому что документ так никогда и не был обнаружен. Платонов отвергает это свидетельство, считая его «совершенно невразумительным»[57].
Следующая попытка формально ограничить царскую власть, тоже неудавшаяся, будет предпринята спустя столетие.
Хорват-католик Юрий Крижанич (Juraj Kri anic, 1618–1683) принадлежит истории русской мысли потому, что, живя в России (1659–1678), он написал труд по политической истории под названием «Разговоры об владательству» (он стал известен как «Политика»). В нем он поддерживает и монарший абсолютизм, и идею панславянского союза под эгидой московского царя.
Крижанич провел молодость, изучая теологию в Болонье и Риме, затем нашел работу в папской Конгрегации по распространению веры. Он прибыл в Москву, по всей вероятности, чтобы пропагандировать идею славянского союза под религиозным руководством папы и политическим — царя. В 1661 году по неизвестным причинам, возможно из-за отказа принять православие, он был сослан в Сибирь, в Тобольск, где находился до 1675 года; на следующий год ему разрешили покинуть Россию. Как раз в Тобольске он и написал «Политику» (на гибридном славянском языке).
Книга представляет собой амбициозный трактат о политических, экономических и моральных принципах хорошего правления. Честолюбивые намерения сильно превышают способности автора: его текст хаотичен, и ему недостает теоретической основы. В нем присутствуют обширные ссылки на классические авторитеты и иностранные свидетельства о Московии. Вторая из трех частей книги посвящена России. Крижанич вперемешку перечисляет недостатки принявшей его страны — роскошная одежда, неплодородная почва, длинные зимы, худые лошади, злые соседи, — но вместе с тем называет «первую, самую важную и самую главную» причину их безмятежного статус-кво: «совершенное самовладство»[58]. Под «самовладством» он понимает беспрецедентно неограниченную власть, которой обладает русский монарх, — в такой форме ее знает только Россия. Он видит четыре достоинства такого типа власти: она позволяет иметь более эффективную администрацию, может удовлетворять нужды населения, обеспечивает твердую защиту православия, наконец, ей принадлежит заслуга освобождения России от монголотатарского ига. Сравнивая Московию с Польшей в пользу Московии, Крижанич интерпретирует русскую практику всеобщей службы и отсутствие бездельников в качестве ее результата как форму свободы[59]. Однако нельзя сказать, что у него вовсе нет критики по отношению к России: он осуждает начатки тирании, которые прослеживает до Ивана IV и его ближайших преемников.
Крижанич был потрясен невежеством славян и в особенности русских, а также их презрением к знанию и учению. Культурная отсталость, по его мнению, мешала им противостоять немецким вторжениям. Тем не менее у него это является еще одним аргументом в пользу самодержавия: только могущественное, централизованное государство могло бы цивилизовать такую страну. Из-за этой мысли Милюков приписывает Крижаничу идеал просвещенного абсолютизма[60]. Царь может и должен побуждать к знанию так же, как он развивает производительные силы. Будучи знакомым с европейской политической теорией, Крижанич дал понять, что видит различие между подлинной монархией и деспотизмом: не связанный институтами и законами король должен подчиняться божественным законам и уважать общественное мнение, он должен также заботиться о благосостоянии подданных. Это было общим местом европейской теории абсолютизма, но совершенно новой идеей для Московии.
