Русский хор - [22]
Золоченый крылатый лев на синем фоне с золотыми звездами…
Все казалось чужим, будто он правда русский шкипер и пересек неведомое море, чтобы увидеть крылатого льва, а может — быть изувеченным, чтобы кормили в гошпитале до самой смерти.
Сан-Дзаккария со скорбящей Мадонной…
Сан-Джорджьо деи Гречи — церковь греческой общины…
Санта Мария Формоза (прекрасная, прекрасная), конный монумент кондотьеру и еще многое-многое, от чего в испуге разбегались глаза, а музыка, казалось, разорвет сердце. Спасаясь, стремился в тратторию при «Пиете». А там Антонио кашлял страстно. Садились вдвоем близко к выходу. На лавке напротив какие-то люди в плащах начинали прислушиваться.
«Канты хочу сочинять».
«Так сочиняй. В чем сомнения?»
«Неравные голоса мучают».
«В какой октаве?»
Зубов-младший чуть не заплакал.
«Спокойствия на душе нет. Говорят, похож на кого-то».
Антонио отодвинул бутыль с вином: «Все на свете на кого-то похожи».
«Но не так, как я».
«А ты как, на кого похож?»
«Сам не знаю. Мне канты сочинять хочется».
Даже напел негромко: «Буря море раздымает…»
Антонио смиренно слушал, кивал. Вот-вот. «На горах Валдайских сидел Аполлон…» Это ему понравилось. Подумав, разрешил: «Сочиняй».
Алёша осмелел: «А вот и сочиню».
«Какие на то у тебя инструменты есть?»
«Пока никаких. Капеллу создам в деревне».
«Это возможно, — кашляя, согласился Антонио. — А если инструментов нет, то и вообще возможно».
И открыл большой секрет.
Никому раньше не говорил, а тебе открою.
Тебе можно, сказал, ты не венецианец, ты для меня неизвестно кто.
Вот, объяснил, носителем мелодии обиходного партесного многоголосия всегда считался тенор. А тенор — дурак, сам знаешь. Тенору всегда и везде противопоставлялся гармонический бас, понимаешь? Рыжий поп скверно кашлял, пытаясь донести главную мысль. Чаще всего тенор и альт движутся параллельно в интервале терции и кастратов из «Пиеты», сказал, можно это расценивать как терцовый подголосок к тенору, понимаешь? Пусть теноры поют. Скверно закашлялся. А потом баритоны и басы вступают в большой, малой и нижней половине первой октавы, понимаешь?
Алёша почти понимал. Толпа, например. Там все можно услышать.
В толпе сопрано вдруг прозвучит, ему ответит бас или дисканты спорят.
Но зато нет в толпе лада, это тоже понимал, в толпе все случайно. А хорал возвышен, хорал величествен. Органист сыграл прелюдию, и сразу грянули, поплыли чудные голоса, как у виолы — нежные, мягкие, ионийским ладом ведя победу. Видно было, как сильно хочет Антонио открыть Зубову-младшему что-то важное — чужой ведь, не венецианец, но три матроза напротив не выдержали и бросились в драку, и никогда не видел Алёша, чтобы узкогрудые так дрались.
Каждые два месяца Зубов-младший отправлял письмо кригс-комиссару господину Благову, отчитывался в увиденном, расписывал каждую денежную трату. Писал, что давно питаются исключительно рыбой, иногда сухой, про красное вино вовсе не упоминал. И про то, что в док ходит только Ипатич, об этом тоже не упоминал. Писал про виденную в монастыре редкую рукопись, приписываемую святому Амвросию, про фрески на старых зданиях. Проехав на кораблях и на лошадях от Петербурха до Венеции, осмеливался целые страны и народы сравнивать друг с другом. Упоминал мазурку как добрый танец, но Силезию и Моравию хвалил больше, указывал на пьяную глупость поляков, начавших, например, и так и не закончивших мост через Вислу. «Поляки, любезный господин Николай Николаевич, — писал Зубов-младший, — делом своим часто подобятся скотам, понеже не могут никакого государственного дела сделать без боя и без драки». Дивился, что дамы в Польше разъезжают по городу в открытых экипажах и себе этого в зазор нисколько не ставят. А в Вене видел, как по случаю процессии сам император Леопольд шел свободно, не покачиваясь, его не вели под руки, как бывает в Польше с самыми сановными панами. Конечно, писал про деревянные гондолы, про сандоло, пуппарини, счьопоны, про дома на фундаменте из тяжелой расколотой лиственницы, понятно, больше со слов Ипатича, но какое это имело значение?
А потом дописывал слова для тетеньки:
«Любезная тетенька Марья Никитишна, отпиши мне касательно твоего здоровья, как ты жива есть. Хотел послать тебе всяких птиц красивых, ты в жизни таких не видела, некоторые рябые, как дядька Ипатич. Птиц этих можно держать живьем в клетке в саду, но нет возможности послать даже самых маленьких витютеней».
Порадовав тетеньку, писал дальше:
«А в лавках здешних огурешным семем торгуют, настоем ромашки и ноготков, розовым алтеем. Для здоровья легко и полезно, тетенька. (Про красное вино тоже ни разу не упомянул.) А новостей у меня две. У хозяина дома моего именем Виолли сын схвачен в Турции, томится в башне. Названный Виолли мне совсем проходу не дает, жалуется, когда же русские пойдут войной на таких неслыханных турков. А вторая новость: мои башмаки с пряжками у сапожника пропали, он обещает новые сделать и в утешение дает мускатные груши, печалится. Обещает как-то поправить, тут ведь скоро дожжи пойдут, скользко».
Не писал, конечно, и о том, что с вкусных сардин, жаренных в масле с уксусом, с «раков-медведей» и рулетов из лангустинов потихоньку перешли с Ипатичем в основном на баккала, то есть на самые простые блюда из трески. Письма в Петербурх Ипатич направлял казенным путем: сперва до Берлина, оттуда в Кёнигсберг через Кольберг, Штольп, Данциг, Фрише-Нерунги, Пиллау, а там уже морем с помощью почтового галиота.
Середина XVII века. Царь московский Алексей Михайлович все силы кладет на укрепление расшатанного смутой государства, но не забывает и о будущем. Сибирский край необъятен просторами и неисчислим богатствами. Отряд за отрядом уходят в его глубины на поиски новых "прибыльных земель". Вот и Якуцкий острог поднялся над великой Леной-рекой, а отважные первопроходцы уже добрались до Большой собачьей, - юкагиров и чюхчей под царскую руку уговаривают. А загадочный край не устает удивлять своими тайнами, легендами и открытиями..
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Герберт Уэллс — несомненный патриарх мировой научной фантастики. Острый независимый мыслитель, блистательный футуролог, невероятно разносторонний человек, эмоциональный, честолюбивый, пылающий… Он умер давным-давно, а его тексты взахлёб, с сумасшедшим восторгом читали после его кончины несколько поколений и еще, надо полагать, будут читать. Он нарисовал завораживающе сильные образы. Он породил океан последователей и продолжателей. Его сюжеты до сих пор — источник вдохновения для кинематографистов!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Захватывающая детективно-фантастическая повесть двух писателей Сибири. Цитата Норберта Винера: «Час уже пробил, и выбор между злом и добром у нашего порога» на первой страничке, интригует читателя.Отдел СИ, старшим инспектором которого являлся Янг, занимался выявлением нелегальных каналов сбыта наркотиков и особо опасных лекарств внутри страны. Как правило, самые знаменитые города интересовали Янга прежде всего именно с этой, весьма специфической точки зрения; он искренне считал, что Бэрдокк известней Парижа.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Внимание: данный сборник рецептов чуть более чем полностью насыщен оголтелым мужским шовинизмом, нетолерантностью и вредным чревоугодием.
Автор книги – врач-терапевт, родившийся в Баку и работавший в Азербайджане, Татарстане, Израиле и, наконец, в Штатах, где и трудится по сей день. Жизнь врача повседневно испытывала на прочность и требовала разрядки в виде путешествий, художественной фотографии, занятий живописью, охоты, рыбалки и пр., а все увиденное и пережитое складывалось в короткие рассказы и миниатюры о больницах, врачах и их пациентах, а также о разных городах и странах, о службе в израильской армии, о джазе, любви, кулинарии и вообще обо всем на свете.
Захватывающие, почти детективные сюжеты трех маленьких, но емких по содержанию романов до конца, до последней строчки держат читателя в напряжении. Эти романы по жанру исторические, но история, придавая повествованию некую достоверность, служит лишь фоном для искусно сплетенной интриги. Герои Лажесс — люди мужественные и обаятельные, и следить за развитием их характеров, противоречивых и не лишенных недостатков, не только любопытно, но и поучительно.
В романе автор изобразил начало нового века с его сплетением событий, смыслов, мировоззрений и с утверждением новых порядков, противных человеческой натуре. Всесильный и переменчивый океан становится частью судеб людей и олицетворяет беспощадную и в то же время живительную стихию, перед которой рассыпаются амбиции человечества, словно песчаные замки, – стихию, которая служит напоминанием о подлинной природе вещей и происхождении человека. Древние легенды непокорных племен оживают на страницах книги, и мы видим, куда ведет путь сопротивления, а куда – всеобщий страх. Вне зависимости от того, в какой стране находятся герои, каждый из них должен сделать свой собственный выбор в условиях, когда реальность искажена, а истина сокрыта, – но при этом везде они встречают людей сильных духом и готовых прийти на помощь в час нужды. Главный герой, врач и вечный искатель, дерзает побороть неизлечимую болезнь – во имя любви.
Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.
Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.