Русский Гамлет. Трагическая история Павла I - [18]

Военные баталии и придворные интриги

Отчуждение императрицы от наследника престола становилось вопиющим. Не видя в сыне ничего, похожего на себя, и понимая, что цесаревич не станет продолжателем ее дел, Екатерина увлеклась изучением законов о престолонаследии, намереваясь объявить наследником престола, минуя сына, внука Александра. Павел Петрович, в свою очередь, вместе с Марией Федоровной подписал тайный акт о восстановлении старинных законов престолонаследия, отмененных Петром I. В нем цесаревич особо указал, что не жена и никто другой, а только старший сын царствующего монарха может занять престол после смерти самодержца. Цесаревич пожелал, чтобы закон, а не случай, как это было на протяжении всего XVIII века, распоряжался передачей царской власти, и хотел избежать в дальнейшем дворцовых переворотов и борьбы за верховную власть. На этот тайный документ, конечно, повлияла жалость Павла Петровича к себе самому. Ведь он мечтал о будущей деятельность на благо отечества в качестве самодержца, но не был уверен, что мать не назначит себе другого преемника. Когда каждый день с опаской думаешь, что тебя вот-вот лишат даже мечты о царском престоле, невольно начинаешь придумывать способы, как избежать этой несправедливости.[15]

В конце концов, великий князь утомил мать просьбами отправить его на войну, и она согласилась. Только, конечно, без Марии Федоровны. Назначили даже день отъезда — 7 февраля 1788 года. Но вскоре последовал новый отказ, так как Екатерина узнала о новой беременности невестки. Она заявила, что хоть до родов осталось еще полгода, но муж не имеет права оставлять жену в таком положении.

Скорее всего, императрица не столько заботилась о Марии Федоровне, сколько боялась популярности, какую могут создать в армии сыну провинциальные воинские части. Ей же он подходил более в обычной роли гатчинского затворника.

Павлу Петровичу пришлось подчиниться воли матери, хотя он и не преминул указать в письме о своем несогласии с ее решением: «Дражайшая матушка! С прискорбием отношусь к положительному повелению вашего величества, препятствующему моему отъезду, несмотря на все мои доводы. Трудно мне будет полагаться на неопределенную надежду, вами мне подаваемую в таком деле, которое не должен считать прихотью с моей стороны ввиду собственного же вашего одобрения и согласия. Будучи к тому же уполномочен в нем данным мне примером моих современников и равных мне. После всего совершившегося я должен покориться воле вашего величества, но никогда я не буду в состоянии заглушить чувств, меня одушевляющих, в которых мы не властны, ибо эти чувства основываются на чести и убеждении».

Когда 10 марта 1788 года Мария Федоровна разрешилась от бремени дочерью Екатериной, было устранено последнее препятствие отбытия великого князя в действующую армию. «Он собирается к вам в армию, — сообщает Екатерина Г.А. Потемкину, — на что я согласилась, и думает отселе выехать двенадцатого июня, то есть после шести недель через день, буде шведские дела его не задержат. Буде же полоумный король шведский начнет войну с нами, то великий князь останется здесь».

Предчувствия императрицы оказались верными — 30 июня началась война со Швецией. Вот только Павел Петрович не остался в Петербурге, а направился к русскому войску в Финляндию, надеясь принять участие в боях. Возглавляя кирасирский полк, он, наконец, должен был бы увидеть, чем отличается настоящая война от гатчинских маневров. В походе цесаревича сопровождали преданный друг Ф.Ф. Вадковский, командир гатчинского гарнизона барон Штейнвер, капитан Кушелев, лейб-медик Блок и камердинер И.П. Кутайсов.

Приезд в армию начался со ссоры Павла Петровича с главнокомандующим графом В.П. Мусиным-Пушкиным, где роль раздражителя сыграл барон Штейнвер, недовольный отсутствием в русских войсках прусских обычаев.

Сухопутные войска пока не вступали в бой, и великий князь мог упражняться лишь в теоретических умозаключениях, как надо вести военную баталию и как надо переделать русскую армию.

Тем временем победа сопутствовала русскому флоту — 6 июля 1788 года адмирал Грейг в Гогландском сражении разбил шведский флот. Но русские сухопутные войска из-за бездарности своих полководцев не сумели воспользоваться благоприятными обстоятельствами и лишь вытеснили шведов из Финляндии. Никаких крупных боевых действий при этом не произошло, и великий князь, рвавшийся в бой, только однажды оказался невдалеке от перестрелки. Так и не получив военного опыта, если не считать опытом то, что русские генералы показали свое неумение воевать, цесаревич 18 сентября 1788 года вернулся в Петербург.

Куда более славно шли дела на юге против средневековой турецкой армии. Потемкин 6 декабря 1788 года штурмом взял крепость Очаков и продолжал ковать славу русскому оружию. Весь следующий год гром войны не утихал ни на юге, ни на севере. Павел Петрович стал проситься на войну со вновь набиравшими силу шведами. Императрица ответила откровенной насмешкой над сыном: «Вот, мой дорогой сын, мнение, которого вы спрашиваете относительно предстоящей кампании. Она будет оборонительной малой войной и еще скучнее прошлогодней. Вот почему по совести могу вам только посоветовать, чтобы вы вместо того, чтобы вызывать слезы и печаль, разделяли бы в сердце вашей дорогой и прекрасной семьи радость от успехов, которыми Всемогущему, как я надеюсь, угодно будет благословить наше правое дело. Прощайте! Обнимаю вас от всего сердца, тронутая вашим образом действия».