Русский фантастический, 2015 № 01. Черновики мира [Антология] - [25]

— Он что, тоже меня «слышит»? — Лейтенант проорал свой вопрос, как ужаленный осой пятилетний ребенок.

— Ну наконец-то, — выдохнул особист, — а то я уже начал сомневаться в умственных способностях наших «соколов».

Объем полученной информации уже не оставил Алексею сил даже про себя выругаться на Вячеслава Ивановича за очередную аллюзию с собственной фамилией.

— Тебе придется задержаться у меня на пару часов, — сказал капитан, открывая ящик стола и доставая из него толстенную папку. — Твой Теодор-Альбатрос не совсем, так сказать, немец. — Папка рухнула на стол перед изумленным Соколовым. — Здесь все, что нам удалось о нем узнать. За некоторые сведения заплачено жизнями людей, имена которых еще долго не будут известны в силу их профессии. Сейчас принесут перекусить, а ты пока изучай и сразу мне сообщи, как найдешь что-то, по твоему мнению, заслуживающее внимания.

Перегруженное сознание пилота позволило только коротко ответить:

— Есть сообщить, товарищ капи… Вячеслав Иванов-во-во-вич.

— Ты получишь ответственное задание. И после его успешного, как я смею надеяться, выполнения отправишься в Особый Лабораторный Центр в Куйбышеве. Позже я немного тебе о нем расскажу. Только то, что тебе на данный момент положено знать. Но прежде всего поговорим о твоих с Альбатросом необычных способностях и о том, почему всю эту историю я лично принимаю так близко к сердцу. Как ты думаешь, в чем его преимущества перед тобой, кроме, не обижайся, боевого опыта?

Неимоверным усилием воли Алексею пока еще удавалось преодолевать медленно, но верно овладевающее им состояние глубокого мозгового ступора. Пришлось обреченно выдавить из себя:

— Он знает русский язык, а я не знаю немецкого.

На этот раз торжествующая, издевательски-ликующая улыбка расползлась по непреклонно суровому до этой секунды лицу особиста.

— Я начинаю тобой гордиться, лейтенант. Мы сварим с тобой еще ту кашу. Отложи пока папку, отдышись, соберись с мыслями и ответь на главный вопрос: почему он щиплет вас, как дохлых куриц, уже четвертый раз подряд?

— Читает все мои мысли, когда мы находимся близко друг от друга.

— Из тебя выйдет толк, Соколов. Заметь, ты сам признал, что не являешься единственным в своем роде телепатом. Ты осознал свои слабые стороны перед опасным врагом и его нынешнее превосходство. Высокомерие и замкнутость еще никого не доводили до добра, особенно в военном деле. Первый шаг к победе сделан.

— Вячеслав Иванович, а почему посыльный два раза подряд повторил, что особист, то есть вы, очень сердится?

— Задаешь правильные вопросы, а теперь ответь сам!

— Это вы ему приказали так мне сказать… но зачем? Чтобы я вас заранее испугался?

— Не буду тебя больше мучить, так уж и быть, подскажу. Ты слышишь мысли других людей в обыкновенной, рядовой обстановке?

— Нет, только в бою, и то не сразу. Мне как раз и необходимы эти две минуты, чтобы настроить себя на «другой» эфир.

— Верно! Пока ты шел ко мне, сопровождаемый смышленым и исполнительным солдатом, твой мозг работал в усиленном режиме. Страх неизвестности заставил сознание активизироваться. В данный момент нам с тобой это было крайне необходимо. Оборотная же сторона медали в том, что постоянно находиться в таком состоянии нельзя, это опасно. Поэтому сейчас, осознав, что тебя никто обвинять в измене или вредительстве не собирается, успокойся, попей чаю и, не торопясь, ознакомься с содержанием папки. Многие сведения о твоем оппоненте за линией фронта будут для тебя весьма полезны.

«Говорила мне мама: „Учи языки!“ И вот ведь какая забавная штука: майору люфтваффе гораздо проще в этом отношении. Русский язык он знает с детства. Более того, на русском языке он думает».

Заветная папка особиста поведала о многом. Райхель — из обрусевших немцев. В силу своего не больно знатного, но все же дворянского происхождения в молодости, на фронтах Гражданской войны, он оказался на стороне белых, а именно с Колчаком. Уже тогда, на тех стареньких машинах, коими в невеликом числе обладала армия верховного правителя России, он был классным пилотом. Дальнейшие события, то есть разгром Колчака, эмиграция в Харбин, потом Сан-Франциско, Нью-Йорк и наконец в Гамбург, где отыскались его дальние родственники, а также раскол и разлад в белоэмигрантском движении хоть и заставили его разочароваться в идеалах молодости, но неприязни к советской власти в его убеждениях не погасили. К началу тридцатых он вступил в нацистскую партию, а ближе к началу сороковых уже сам тренировал будущих пилотов, регулярно посмеиваясь в приватных разговорах на предмет стажировки немецких летчиков в СССР.

Вячеслав Иванович, как оказалось, тоже в прошлом был летчиком, еще в финскую, где первый раз о Райхеле и услышал. Позже, уже в апреле 1941-го, нынешний особист чуть не разбился, испытывая новый истребитель, а в июле был прикомандирован к одной из авиачастей Балтфлота, где заочно, но на этот раз уже в новом качестве и очень подробно познакомился с Альбатросом. Тогда многие советские пилоты с доводившим до бешенства гневом вспоминали столкновения с недосягаемым фрицем в небе над Балтикой. Но самым интересным в биографии немецкого аса оказалось совсем другое. В Гражданскую отец Алексея командовал одной из конных дивизий РККА и воевал с Колчаком на Урале. Красные кавалеристы вели тяжелые бои с соединением, в котором довелось служить авиатором будущему Альбатросу, в конечном итоге оно было разгромлено, но молодому поручику Райхелю в числе немногих других белогвардейцев удалось избежать плена и каким-то чудом выйти из окружения к своим.