Русский фактор - [38]

В этой ситуации Москва проявила гибкость. Однако ее предложения о трехсторонних переговорах ЕС, Украины и России о будущих торгово-экономических отношениях между ними были принципиально отвергнуты Брюсселем как неприемлемое вмешательство в компетенцию двух первых участников. В Европе и США отказывались признавать какие-либо права РФ на обсуждение отношений бывших республик СССР с государствами Запада. Киев, не обозначая своих долгосрочных приоритетов, по привычке маневрировал между Брюсселем и Москвой.

В ответ она решила продемонстрировать Украине, какие последствия будет иметь принятие Украиной европейских условий без согласования с Россией. Вслед за «пряником» заманчивых перспектив интеграции РФ продемонстрировала Украине «кнут» таможенных и иных экономических ограничений.

В конце осени 2013 года президент Виктор Янукович, решившись на рискованный маневр, отложил подписание Соглашения об ассоциации Украины с Европейским Союзом. Результатом этого стали уличные протесты со стороны тех, кто связывал европейский выбор Украины с надеждой обуздать коррупцию и обеспечить гражданам страны достойную жизнь. Казалось, Янукович ставил себя в положение, выход из которого был только один — согласие на интеграцию с РФ. В декабре 2013 года украинский президент договорился о кредите с ее стороны на сумму 15 млрд долларов.

Из преимущественно проевропейского майдан быстро превратился в националистический и антироссийский. Он перестал быть мирным. В Москве ожидали, что для восстановления конституционного порядка Виктор Янукович применит силу, и были готовы поддержать его. Еще в феврале 2014 года этот президент Украины оставался ее самым популярным политиком. Однако вместо этого Янукович, попытавшись обеспечить свое личное выживание гарантиями США и ЕС, отступил перед оппозицией, подписал отложенную капитуляцию перед своими политическими противниками, а далее, увидев, что Запад не выполняет взятых на себя обязательств, бежал из Киева, а затем и из Украины, оставив ее во власти лидеров майдана.

Опасаясь чрезмерного усиления России и восстановления Советского Союза в новом формате, США и страны ЕС стремились не допустить вхождения в интеграционный проект РФ Украины. Они предлагали ей альтернативу — перспективу ассоциации с ЕС и эвентуального членства в НАТО.

Решающим фактором было не противодействие Запада, а нежелание строить новую Евразию вместе с Россией украинских националистических галицких, прозападных киевских и олигархических восточных элит. Сознательно или подсознательно они видели в этом общем деле угрозу для дорогого для них — самостоятельного украинского национального проекта. Тесное сближение Украины с Россией превращало бы ее в зависимую от нее Малороссию.

В этом причина желания украинцев отдалиться от россиян, подчеркивать не общее между двумя народами, а их особенности и различия. Поэтому свою книгу второй президент Украины Леонид Кучма назвал «Украина — не Россия». Стремление дистанцироваться от РФ обусловлено неуверенностью украинских элит в собственной способности конкурировать с притягательностью «Русского мира» для большинства населения Украины. Отсутствие в политическом классе Украины значимого евразийского, общерусского, общеславянского движения превратило ее захолустные западные области в национального лидера.

При наличии у РФ четкого стратегического подхода она могла содействовать формированию на Украине элиты, ориентированной на постсоюзное сближение с Россией. Так как такая цель поставлена не была, выросший на западе государства и распространившийся в его центре и столице украинский национализм не получил конкурента на русскоязычном юго-востоке Украины. Даже «оранжевая революция» 2004 года не изменила этот подход. С 1991 года руководство РФ было нацелено прежде всего на соглашения с властью Украины, а не на работу со своими потенциальными серьезными стратегическими союзниками в Харькове, Одессе и Донецке. Дополняющим это инструментом стали политические технологии.

Такой геополитический расклад предопределил поражение пророссийских тенденций на Украине и российской политики на ее направлении в 2014–2015 годах.

Тесная связь украинцев и русских несомненна, а границы их самоидентификации условны. Попытка украинских националистов отрицать «русскость» на Украине привела к фактическому расколу страны. Для включения Украины в евразийский проект РФ необходимо серьезно учитывать влияние украинского национализма, его глубоких корней в украинских элитах и сложность успешной конкуренции с ним.

«Русский мир» как soft power был применен в боевых условиях, когда на обеих сторонах конфликта в Донбассе воевали в основном говорившие по-русски люди.

«Русский мир» концептуально слабо увязан с евразийским проектом. Введенные против РФ за ее политику в отношении Украины после 2014 года санкции Запада ударили и по партнерам Москвы в ЕАС, который, скорее, напоминает Североамериканское соглашение о свободной торговле (North American Free Trade Agreement (NAFTA)), чем ЕС с его наднациональными центрами принятия решений.

Основу идеи евразийской интеграции составляет геополитический интерес создания на пространстве бывшего СССР нового центра силы во главе с Россией. Экономический интерес в этом проекте вторичен. Объем внешней торговли РФ со странами ЕАЭС невелик: в общей сложности это около 7 % всего товарооборота страны. В этой интеграционной идее Россию привлекает возможность сформировать под своим началом самостоятельный «центр силы» между Евросоюзом и Китаем, а опасающихся доминирования РФ в новой конструкции партнеров Москвы это напротив отпугивает.