Русский Эрос - [32]

Но так же, как все другие стихии, восседая на своем престоле, царствуют всем человеком и воздействуют на соседние государства и их территории, так и огонь, хотя и локализовали мы его в верхней части, воздействует на все прочие стихии и, собственно, везде не в своей чистой форме проявляется, а в отраженном виде, как рабочий — в вещи- в характере души, в составе жидкостей, в консистенции и качествах нашей земли — материи, мяса, кожи, мышц и т. д. Но главное, в чем след его деятельности, — это тепло внутри

1 Получается иерархия соответствии, которую можем представить даже таблицей:

Сверхидеи

Бытия

Состав

Человека

Стихии

Материя

Эрос

Дух

Труд

Логос

тело

ЖИЗНЬ

(продолжение рода)

дыхание, душа

«Я», личность

ум

земля

вода

воздух

огонь

свет

нас и красный цвет наших внутренностей- цвет обожженной (но не обугленной и не испепеленной) земли Недаром среди трех основных мировых цветов белый, красный и черный — красный занимает срединное положение (как сердце), и это — цвет жизни (тогда как черный и белый у многих — цвета смерти и бессмертия) Красный — цвет собственно человека, занимающего в мироздании срединное царство, тогда как белый — цвет и богов (точнее чистый свет, свободный от жизни), а черный — тьма и хаос И белый и черный — бесконечны Красный же есть цвет космоса, организации, структуры И человек сверху бел, снизу черен-волосат-лесист (модель — лицо на челе волосы не растут, но на бороде)

Лицо, кстати, — зеркало не души лишь, но всего существа человека А голова — сжатое повторение всего туловища, его стретта и кода (если музыкальными терминами сонатное allegro тела означить) Так в уме, в умозрении — вмещается все Ум же выше глаз (как Небо выше Солнца) мозг считают органом мысли Недаром красный — цвет истории, энергии и борьбы, и когда рабочие вышли на улицы, они взметнули из себя красные знамена и сказали Мы на горе всем буржуям Мировой пожар раздуем, Мировой пожар в крови Блок «Двенадцать» И как язык пламени, взвиваясь снизу человека, всего его проницает, а проходя сквозь все его поры, все соединяет и обогревает, — таким языком пламени и пожаром проходит сквозь нас и кровообращение всепроницающие капельки крови — как платоновы пирамидки (из «Тимея»), частички огня — всепроницающие иголки Как дерево (уголь), словом, материя, горя, — дает желтый цвет светила, как воздух, газ, горя на солнце, дает синий цвет неба, — так вода, жизнь, горя человеком, течет красной кровью И если вода сама собой (та, что в животе) тяготеет стекать по откосу и горизонтали, то вода, обогненная в кровообращении, взбивает фонтаном вверх, повинуясь воле пламени «О, смертной мысли водомет!» (Тютчев «Фонтан») — и это опять образ человеческой личности Хотя, пожалуй, «личность» — это уже мир головы, а об ней особый разговор, так что, точнее, это образ «я»

Ибо на вопрос «кто Вы?» — мы приложим руку к груди, сердцу

(и скажем- «я — такой-то»), но не к голове ее или бороде приложим. Еще воды нашего существования моча, желчь, белое семя Coda по латыни — «хвост» так что карнавально вышло у меня приравнение головы коде — 17 XI 89

(соль земли) — тоже сквозь горнило пропущенные. Огонь врывается и в обитель рода — живота, и когда он воспламеняет семя, наш фалл, налитой кровью, вздымается вертикально- тоже как отрог нашего языка пламени. И если труд и производство есть огненная земля, то Эрос, секс, либидо и порождение — есть жизненная влага, жизненная сила, elan vital Когда мало огню воздуха (сожжены легкие у чахоточного), пламя устремляется вниз и воспламеняет воды. Недаром так снедаемы желанием люди с больными легкими («Дама с камелиями», Добролюбов — см. дневник Левицкого в «Прологе» Чер-нышевского; также сюжет «Волшебной горы» Томаса Манна). В них наш квант, наша мера «я» исходит учащенными вспышками. И в сладострастии чахоточных — дьявольщина, в их глазах инфернальный блеск. Нервы — соки света, живительные духи, струящиеся по телу

Превращения огня

21. XII.66. Оттягивает, оттягивает — что? Развяленность, телесная и душевная память — и все это от женщин: память соития и злости с одной, сопереживания с другой — оттого вниз дух взирает. Я — как нитями лилипутов притянутый к колышкам Гулливер. Воспламенись — и взметнись! — это я уму своему говорю. Но недаром образ языка пламени как руководящий и родной уму тут привел. Ум — тоже взметающий столп света, т. е. дух наш, обращенный вверх. Когда же он привлекается нитями лилипутов на мелкие низовые дела, вниз обращен, тогда он не разум, а рассудок, вынужденный разбираться, взвешивать всякую чепуху с серьезным видом. Ум, направленный вниз, так же невозможен, как язык пламени, обращенный искрами вниз, как человек к земле головой, а ногами к небу

Но отчего это так? Ведь молния-то низвергается. Может, огонь и в миру есть съединитель: неба с землей, земли с небом, — т. е. и здесь его струями кровообращение идет. Направленность огня вверх (при том, что лучи солнца и молния — вниз) наводит на идею, что огонь похищен (Прометей), низринут, выслан (Гефест) — и издалека все время возвращается. Горение есть молитва, прошение, воздевание рук горе, есть язык пламени — слово огня. Потому свеча — при молитве — и есть образ жизни человека, и когда в поминание усопшего ставят свечу, ею, через этот проводник, слово нашей души ему доставляют. И недаром жертвоприношения — с помощью огня: алтарь, треножник, священный огонь, сжигание — и дымы и ароматы шли вверх — в ноздри богов. Представим, если бы жертвоприношения не сжигали, а поливали водой, — не было б чувства, что жертвы наши по адресу пошли. И, конечно, то, что человек ест вареную, обожженную пищу, а не сырую, — это не просто обычай и гигиена