Русский Египет - [27]
«После трехдневного пребывания в Британском военном госпитале в Порт-Саиде, — сообщал в донесении Смирнов, — здоровая часть команды, временно помещенная там после потопления корабля, была отделена от раненых и больных и в количестве пятисот человек с лишком переведена в лагерь, разбитый почти в черте города, в палатках». Лагерь этот Махмуд аль-Масри хорошо помнит. Собственно, находился он не в Порт-Саиде, а в Порт-Фуаде, на восточном берегу Суэцкого канала, там же, где и английский военный госпиталь.
— Вокруг лагеря поставили охрану и запретили египтянам ходить туда, — рассказывает старик. — Но я несколько раз бывал в этом лагере по делам, по специальному пропуску. Правда, русских моряков видел издалека, охрана не подпускала к ним и не давала заговаривать. Вообще после случая с крейсером англичане запретили русским кораблям приходить в Египет без специальной санкции. Говорили, что русские моряки распространяют коммунизм.
Не знаю уж, как там с запретом, найти документы на этот счет мне не удалось, а вот тезис о «распространении коммунизма» представляется правдоподобным. Достаточно вспомнить, каким образом формировалась команда «Пересвета»! Да и целый ряд архивных документов свидетельствует: моряки с погибшего крейсера не скрывали своих революционных настроений ни от египтян, ни от англичан, ни от российских дипломатов. Давайте посмотрим, как жилось им в Египте, чем они там занимались. Поможет нам в этом рукописный «Рапорт господину Военному и Морскому Министру товарищу Керенскому», направленный комитетом команды «Пересвета» в августе 1917 года, уже после возвращения основной ее части на родину.
В госпитале матросам выдали английскую военную форму, по полотенцу, столовому прибору и по два одеяла, бывших в употреблении. Разместили в палатках по десять человек. Первое время спать приходилось на голом песке. Зима в Египте — «бархатный сезон», даже на побережье Средиземного моря, где всего прохладнее, температура воздуха редко опускается днем ниже +15 градусов, а ночью +8–10. Но все же и при таком климате спать на земле холодно. Правда, потом купили циновки, но их на всех не хватило. Ни простынь, ни подушек не дали. Спали так: одно одеяло под себя, другое сверху, под голову — кулак. «В песке и грязи, в одной смене белья грустно влачили мы свое существование, дожидаясь отправки к новому месту службы».
«Полученные предметы очень скоро сносились, — читаю дальше в рапорте, — и больно было смотреть в городе гуляющего оборванного русского матроса, особенно в сравнении с чисто одетым английским солдатом». Жаловались своему начальству, но лишь месяца через полтора-два оно слегка подновило гардероб команды. На десять человек выдали по баночке ваксы, иголку и на тридцать человек — по катушке ниток. Люди роптали и требовали скорейшей отправки из Египта. «Русский матрос так и остался чуть не голый, забытый своим начальством… Но пришла революция (Февральская. — В. Б.), и мы почуяли свободу своего права требовать законное».
Вопрос упирался в деньги: матросы сидели без гроша в кармане, не имея возможности купить ни табаку, ни мыла, не говоря уже о чем-то более крупном. Но жалованье выдали лишь накануне отъезда из Египта.
«Три месяца прожили мы в Порт-Саиде, грязные, плохо одетые, без всякого дела, предоставленные самим себе, редко видя своих офицеров, из которых лишь лейтенант Зарин приходил поговорить с нами, почитать газетку, что особенно было нам дорого после революции, когда каждая весточка с родины находила живейший отклик в нашей душе…»
Новости из России волновали в ту пору в Египте не только русских моряков. Как сообщал весной 1917 года корреспондент Петроградского телеграфного агентства в Каире, «события в России составляют главную тему комментариев местной печати всех политических направлений». До осени приходили в Египет и русские газеты, после чего английские власти запретили их. Российскому посланнику А. А. Смирнову сообщили, что они «отрицательно влияют на местных жителей». Газеты эти, предназначавшиеся русской колонии в Египте, вероятнее всего, и читал матросам лейтенант Зарин. Колония эта была довольно крупной. По данным всеобщей переписи населения Египта 1917 года, там проживали 4225 российских граждан.
Русские люди жили преимущественно в Каире и в Александрии, но были они и в Порт-Саиде. По словам Мухаммеда Мограби, еще совсем недавно одна из улиц города называлась «Русской». Весной 1917 года наши соотечественники там избрали комитет «для представительства нужд местной русской колонии». Нельзя исключить, что среди них находились и политэмигранты, располагавшие соответствующей литературой. Впрочем, и в буржуазной прессе хватало новостей для горячего обсуждения. К тому же, вероятно, и сам лейтенант Павел Зарин был настроен революционно: недаром его вскоре избрали председателем комитета команды «Пересвета».
Словом, посланник Смирнов наверняка почувствовал облегчение, когда получил 10 апреля сообщение из Александрии о том, что основная часть экипажа «Пересвета» в составе 10 офицеров и 434 кондукторов и матросов отбыла в Марсель на английском транспорте «Саксон». Две группы моряков были отправлены во Францию еще раньше. 57 человек остались в Египте: 9 тяжелораненых — в госпитале в Александрии, остальные — в Порт-Саиде при командире корабля. Они должны были участвовать в спасении пушек с затонувшего крейсера.
