Русский Дом - [23]

– Вы очень пьяны? – спросил Нед, понизив голос, и протянул Барли стакан ледяной воды.

– Нет, – ответил Барли. – Кто, собственно, меня похитил? Что происходит?

– Меня зовут Нед. Сейчас я вам все разъясню. Нет никакой телеграммы, и ваши дела не в большем беспорядке, чем всегда. Никто никого не похищает. Я из английской разведки. Как и те, кто ждет вас в соседней комнате. Однажды вы выразили желание работать у нас. И теперь можете нам помочь.

Воцарилось молчание, Нед ждал ответа Барли. Нед был ровесником Барли. За двадцать пять лет под разными именами и в разных обличьях он не раз открывал нужным ему людям, что он – агент английской разведки. Но впервые его собеседник не проявил ни малейшего удивления – ничего не сказал, не замигал, не улыбнулся, не попятился.

– Я ничего не знаю, – произнес Барли.

– Ну, а если нам хотелось бы, чтобы вы кое-что выяснили?

– Выясняйте сами.

– Не можем. Только с вашей помощью. Поэтому мы и здесь.

Отойдя к книжным шкафам, Барли наклонил голову набок и, прихлебывая воду, стал вглядываться поверх своих круглых очков в названия книг.

– То вы торговые представители, то вдруг шпионы, – сказал он.

– Почему бы вам не переговорить с послом?

– Он дурак. Я учился с ним в Кембридже. – Он взял книгу в тяжелом переплете и взглянул на фронтиспис. – Дерьмо, – произнес он презрительно. – Библиотека покупалась на вес. Чей это дом?

– Посол удостоверит мою личность. Если вы спросите его, сможет ли он сыграть в четверг партию в гольф, он ответит, что не раньше пяти вечера.

– Я в гольф не играю, – ответил Барли, снимая с полки еще один том. – Собственно, я ни во что не играю. Я отказался от всех игр.

– За исключением шахмат, – заметил Нед, протягивая ему раскрытый телефонный справочник. Пожав плечами, Барли набрал номер. Услышав голос посла, он улыбнулся насмешливо, хоть и чуть озадаченно. – Пузан? Это Барли Блейр. Может, сыграем в четверг партию в гольф? Ради твоей печени.

Кислый голос ответил, что до пяти часов он занят.

– Пять не годится, – возразил Барли. – Ведь тогда играть придется в темноте… Идиот, повесил трубку, – пожаловался он, встряхнув умолкнувшей трубкой. И тут увидел на рычаге руку Неда.

– Боюсь, это вовсе не шутки, – сказал Нед. – А наоборот, крайне серьезно.

Вновь погрузившись в свои мысли, Барли медленно положил трубку.

– Разделительная полоса между крайне серьезным и крайне смешным чрезвычайно узка, – заметил он.

– Что ж, давайте перейдем ее, – сказал Нед.

Голоса за дверью смолкли. Барли повернул ручку и вошел. Нед последовал за ним. Брок остался в прихожей на страже. Мы слушали весь их разговор по ретранслятору.

* * *

Если Барли было любопытно, что ожидает его за этой дверью, то нам – тем более. Странная игра – выворачивать наизнанку жизнь неизвестного человека без его ведома. Вошел он медленно. Сделал несколько шагов, широко размахивая руками, и остановился, а Нед, еще не подойдя к столу, успел представить всех присутствующих.

– Это Клайв, это Уолтер и вон там Боб. Это Гарри. Знакомьтесь, это Барли.

Барли чуть кивал, слыша очередное имя. Казалось, он предпочитает верить своим глазам, а не тому, что ему говорят.

Его заинтересовала вычурная мебель и рощица пошлых комнатных растений. Особенно апельсиновое деревце. Он потрогал плод, погладил лист, а потом изящно понюхал большой и указательный пальцы, словно проверяя, не искусственное ли оно. В нем чувствовался пассивный гнев, причина которого была пока еще не ясна. Гнев, мне кажется, был вызван тем, что его разбудили. Выделили из всех и назвали по имени – Ханна говорила, что именно этого я боялся больше всего на свете.

И еще я, помнится, подумал, что он элегантен. Разумеется, эту мысль внушил не его убогий костюм. Но жесты, поблекшее благородство. Его врожденная вежливость, пусть даже он с ней и боролся.

– А что, фамилии у вас называть не принято? – спросил Барли, закончив осматривать комнату.

– Боюсь, что нет, – сказал Клайв.

– Дело в том, что на той неделе к моей дочери Антее заходил некий мистер Ригби. Сказал, что он налоговый инспектор. Наврал что-то о неправильно начисленном налоге. Один из ваших шутов?

– Судя по вашим словам, не исключено, – сказал Клайв с высокомерием человека, который не снисходит до лжи.

Барли посмотрел на Клайва, на его английское лицо – одно из тех, которые словно были забальзамированы еще в золотом детстве, на его жесткие умные глаза, скрывающие пустоту, на пепел под его кожей. Он повернулся к Уолтеру, такому круглому, маленькому и посмеивающемуся, – Фальстаф, которого выманили из уютных задних комнат трактира. С Уолтера он перевел взгляд на Боба, сразу оценив патрицианский склад и более пожилой возраст, снисходительную непринужденность, коричневый, а не серый или синий костюм. Боб сидел, откинувшись и вытянув ноги, а руку по-хозяйски положил на спинку стула. Из нагрудного кармана высовывались узкие очки в золотой оправе. Подметки его потрескавшихся ботинок цвета красного дерева напоминали утюги.

– Я, Барли, в этом семействе человек со стороны, – благодушно произнес Боб со своей сочной бостонской оттяжкой. – Кроме того, я здесь, пожалуй, старше всех и под чужим флагом прятаться не хочу. Мне пятьдесят восемь лет, и, помилуй меня бог, я сотрудник Центрального разведывательного управления, которое, как вы, наверное, знаете, базируется в Лэнгли, в штате Виргиния. Фамилия у меня есть, но называть я ее не стану, чтобы напрасно вас не оскорблять, потому что настоящей она, естественно, быть не может. – Неторопливым приветственным жестом он поднял руку в коричневых пятнах. – Счастлив познакомиться с вами, Барли. Давайте поразвлечемся. Давайте сделаем доброе дело.