Русский декамерон, или О событиях загадочных и невероятных - [28]

Через проходную прошел легко — ночью никто посторонний на заводы не ходит. Вокруг была тьма, и только вдали горело огнями высокое, этажа в три, производственное здание, и оттуда же раздавались звуки вибрирующих прессформ, крана, идущего по рельсам, его сигналов, воздуха вырывающегося под давлением.

Я нетвердой походкой побрел к зданию. По дороге мне встретился спешащий на выход человек, и я спросил у него, где цех стеновых панелей. Он указал мне на это же здание. Я нашел дверь и вошел в цех. Меня обдало сырым теплым воздухом, запахом жидкого бетона, цементной пылью.

Мостовой кран был только один — стало быть, на нем Таня. Если не обманула, конечно, что ушла в ночную смену, а не гулять с этим Колей. Я вышел на середину цеха, где в формах виб-рировались еще жидкие панели. Но крановщицы видно не было, кран сновал туда-сюда, а кто им управлял — Таня, или кто другой — неизвестно.

Я заметил сидящего на какой-то тумбе маленького пожилого человечка, жующего что-то вроде плавленого сырка. Подойдя к нему, я спокойно спросил у него, кто сегодня на кране.

— Танька, — тихо улыбаясь, ответил он.

— А кто здесь такелажник-Коля? — продолжал я свой «допрос».

Я понял, что это тот добрый татарин, о котором рассказывала Таня. Человек поднялся и, обняв меня за плечи, отвел в сторону.

— Я знаю, кто ты, Таня мне все о себе рассказывает. Она любит тебя, но у тебя жена где-то там, на Юге. А Коля — это чепуха, дурость, это чтобы разозлить тебя. Я тебе покажу его, и ты все поймешь.

Татарин свистнул, помахал рукой и тихо позвал: «Колян!» К нам подошел маленький, худенький мужичок в серой рваной майке. Лицо его было совершенно невыразительным, из носа текла жидкость, запекшаяся в цементной пыли.

— Вот это наш Колян, ты хотел его видеть! — все еще улыбаясь, тихо сказал мне татарин.

Я на секунду представил в своем воображении этого мужичка с Таней в интимном действе. И вдруг мгновенно, совершенно непроизвольно, я схватил Коляна за горло и сжал его так, что у него выпучились глаза.

— Таньку не трожь, убью падлу! — не своим лексиконом заговорил я. Мужичок заголосил и стал вырываться от меня. Я схватил его за майку, которая тут же порвалась на куски. Колян шмыгнул между колонн и исчез. Татарин держал меня сзади. Я вырвался, схватил арматурину и стал ею размахивать.

— Всех убью на хер! Где Таня? Устроили здесь притон! — мне показалось, что у меня начинается белая горячка, хотя выпил я мало.

Вдруг разъяренная, как тигрица, Таня хватает меня за плечи и трясет. Я не узнал ее. В какой-то зеленой косынке, грязной робе, лицо в цементной пыли.

— Позорить меня приперся? — плача кричала Таня. — Нажрался и сюда стал ходить, как Володя! Какие же вы все одинаковые, гады! Ну, увидел Колю, доволен? Она повернула меня к двери и толкнула в спину: — Уходи, добром прошу, утром поговорим! А сейчас уходи, не позорь меня!

Вдруг подскочил плотный, властного вида мужик и стал орать на меня.

— Это бригадир, — шепнул мне татарин, — уходи лучше, если не хочешь навредить Тане, уходи, пока не напорол беды!

Я разъярился, повертел в руках арматурину, осмотрел цех бешеным взглядом и сказал, казалось бы, совершенно глупые слова, причем каким-то чужим, «синтетическим» голосом:

— Разрушить бы все здесь, раскидать колонны, сорвать кран на хер!

Потом повернулся и тихо ушел домой. Завалился в койку и заснул. А утром проснулся оттого, что кто-то тряс меня за плечи, приговаривая:

— Проснись, соня-дрыхуня, хулиган, алкоголик!

Надо мной было смеющееся лицо Тани — вымытое, накрашенное, надушенное. Она простила меня, она не поссорилась со мной!

Я мгновенно ухватил ее за талию мертвой хваткой и подмял под себя.

— Дверь запри! — только и успела пролепетать Таня, прежде чем ее губы нашли мои. Двери я, разумеется, не запер. Даже потом, валялись на койке, отдыхая, и то дверь не заперли.

— Ну, увидел Колю, успокоился? — только и спросила Таня. — А бригадир с меня месячную премию снял, чтобы хахалей больше на завод не приводила, — вздохнула Таня.

Это было в конце апреля. На майские праздники цех не работал. А третьего мая Таня пошла на работу в утреннюю смену и вскоре же вернулась. Оказывается, пока не было людей, в цеху произошел взрыв. То ли взорвался паровой котел, из которого пропаривали бетон, то ли какой-то крупный ресивер со сжатым воздухом, но цех на ремонте и всех отпустили.

— Самое удивительное то, что мой кран сорвало с рельсов. Такое бывает, только если весь кран приподнимется или хотя бы одна его сторона. Но что могло приподнять такую тяжесть? Неужто от взрыва котла? — удивлялась Таня.

Я вспомнил свои глупые слова ночью в цеху и поразился. Это уже в третий раз — детский сад сгорел, на целине урожай накрылся, а теперь — взрыв в цеху, и главное — кран сорвался, как я об этом и сказал! Совпадение или закономерность?

НАКАЗАННЫЙ «ЗЕК»

Этот случай произошел, когда мы с Таней еще вместе жили в «Пожарке», правда, каждый в своей комнате.

В июне, когда я все дни был на испытаниях скрепера, до меня дошли слухи, что вышел из тюрьмы бывший Танин любовник, «гулявший» с ней еще до Володи. Таня и про него мне рассказывала, какой он был сильный, волевой и красивый. Попал в тюрьму, выгородив друга. Таня очень страдала, потом вышла замуж за Володю. И теперь этот «зек» на воле, в нашем городке.