Русский батальон: Война на окраине Империи - [109]

Окладников, от души гогоча, выводил мокрые машины на берег. Гуркхи взобрались на броню, и колонна двинулась по дороге. Первым шел маленький и легкий вспомогательный автомобиль, шныряя из стороны в сторону. Сапер, сидящий на пассажирском месте, то и дело поднимал глаза от приборов и бросал на дорогу пригоршню белого порошка — возможно, муки, — отмечая подозрительные места для идущих следом машин. Там, где поверхность дороги была рыхлой, из-под выхлопной трубы выведенной впереди машины поднималось облачко пыли.

— Как думаешь, они знают, что мы приближаемся? — спросил Окладников у Кольдеве.

Пока Кольдеве обдумывал ответ, шофер идущего впереди автомобиля взял вправо, и вдруг ее резко повело в сторону. Мелкие частицы, выбрасываемые или поднимаемые выхлопной трубой, разбудили мину. Та была запрограммирована на минимальную задержку, и взрыв произошел под передними колесами. Машина наклонилась и легла набок, а трех метров дороги как не было. Взрыв разбудил относительную тишину. Сапер схватился за ушибленное и окровавленное плечо, но кровь принадлежала погибшему шоферу. Переднее колесо, развороченное, бешено вращалось, разбрасывая расплавленный пластик.

Кольдеве ответил:

— Вполне может быть.

В шести километрах от этого места Хендрик Пинаар проснулся и обнаружил, что почему-то не может уснуть. Он задумчиво почесал седую бороду и принялся обуваться.

Иногда интуиция стоит дороже тысячи учебников по военной тактике. Его подняло странное ощущение, которое никак нельзя было выразить словами. Он не испытывал ничего подобного с тех самых пор, как ракетный катер принял его на борт в заливе Хейдьес в те последние дни.

Томас приблизился к ближайшему из бетонных строений и внимательно осмотрел стену. У самой земли виднелся ряд маленьких окошек. Они были закрыты.

— Хвала тебе, Господи, за кондиционеры, — прошептал он, глубоко вздохнув.

Он посветил своим невидимым светом ночного видения в окно и разглядел внутри длинный ряд коек. Повернув голову, он увидел, что Евтушенко колдует у двери. Удовлетворенный осмотром, Евтушенко достал небольшой тюбик смазки и выдавил чуть-чуть на замок. Потом кивнул Томасу — его профиль в крапчатой маске выглядел очень странно.

Убрав в сторону автомат и сунув фонарь в чехол, Томас достал эластичную чашечку и прилепил ее к оконному стеклу, проверив, хорошо ли та держится, затем стеклорезом очертил на стекле круг вокруг чашечки и легонько постучал по кругу обратной стороной руки в перчатке. Кружок стекла поддался, и Томас отложил его в сторону.

Потом он осторожно отстегнул от портупеи химическую гранату в пластиковой оболочке. Выдернув чеку, он сосчитал до трех, просунул руку в отверстие и метнул гранату в самый центр комнаты, где та упала под койку и взорвалась с негромким хлопком.

Евтушенко спокойно передал Томасу четыре куска ленты, которые оторвал от рулона, лежавшего у него в ранце. Не обращая внимания на тех, кто умирал в комнате, Томас осторожно заклеил дыру в стекле. Потом он отрезал еще кусочек клейкой ленты и тщательно заклеил дырочку на рукаве — там, где ткань разрезало острое словно бритва стекло.

Потом он присоединился к Евтушенко, который уже находился возле следующего бетонного строения, похожего на амбар, где трудились еще двое из их команды. Другая команда работала в соседнем ряду.

Именно в этом бункере и лежал Хендрик Пинаар, охваченный непонятными ощущениями, и то напрягал, то расслаблял затекшие мускулы. Наверное, правы те, кто говорит, что он стареет, мрачно подумал Пинаар.

Вдруг в большой соседней комнате послышался хлопок, а потом тихое шипение. Не успев даже ни о чем подумать, он птицей пролетел в Окно у самого изголовья, сжимая в руках ружье. Еще не коснувшись земли, он выстрелил в смутную фигуру, маячившую впереди.

Глухой щелчок выстрела, убившего Евтушенко, послужил первым сигналом к штурму Кругерс-дорпа.

В это же время на окраине Кругерсдорпа другой подчиненный Евтушенко, Жеребцов, изумлялся тому, что у буров, расположившихся лагерем в лесу, не оказалось подготовленных позиций, Да и выставили они лишь нескольких часовых. Мало того, даже те, что стояли в охранении, прямо-таки лезли на глаза, даже не пытаясь замаскироваться.

Было их тут всего человек сто пятьдесят — сто семьдесят пять, возможно, две маленькие группы коммандос. Среди расположенных по кругу палаток кто-то пытался завести норовистый грузовик, предоставив прекрасную возможность прыгункам Оклада никова спокойно выйти на позицию.

Сняв очки ночного видения, разведчик подался обратно, чтобы набросать карту для прыгунков. Сальцын сделал одно неглупое, хотя и неуместное замечание:

— А зачем нам по ним стрелять? Почему бы не артиллерией сразу?

Капрал поглядел на Сальцына так, словно тот за полночи в лесу подвинулся разумом.

— У нас, между прочим, минометы, а не церковные свечи. Эти тупые буры расползлись по всему лесу и залегли. Если хочешь увидеть муравьев, сперва развороши палкой муравейник. — Но тут его чуткое ухо уловило слабый треск, похожий на отдаленную перестрелку. — Похоже, пора начинать, — приказал Жеребцов и тут же услышал по радио подтверждение.