Русский Амаду, или Русско-бразильские литературные связи - [31]
Сейчас трудно сказать, был ли выпуск книги приурочен к данному событию, или это совпадение, но информация о награждении Амаду и отзывы на книгу публикуют параллельно в одних и тех же изданиях в период с конца января 1951 по февраль 1952 года.
Книге было посвящено 7 статей, она получила высокую оценку, но истинное ее значение не было понято ни тогда, ни теперь.
Статьи 50-х годов написаны в духе эпохи с полным набором идеологических и политических штампов того времени. Книга воспринимается как одна из художественно-документальных биографий коммунистических лидеров и ставится в один ряд с такими книгами, как "Сталин" Барбюса, биографией Тельмана Вилли Бределя, автобиографией Мориса Тореза. (195, С.175)
По мнению критиков, "обращение писателей разных стран к созданию книг о народных героях нашего времени вполне закономерно. Жизнь таких выдающихся деятелей имеет поучительное и вдохновляющее значение" (174, С.256)
Однако воссоздать жизнь партийного лидера невозможно "вне истории партии, с которой слита его жизнь, истории народа, выдвинувшего его, вне истории его страны с ее социальной и политической борьбой. Поэтому такие биографии обогащают материал передовой литературы, раздвигая его до масштабов целой страны, до истории коммунистической партии, до истории народа на целых больших этапах их развития" (195, С. 176).
Именно поэтому "книга Амаду отличается широким изображением событий политической и общественной жизни Бразилии в период ее новейшей истории от Октябрьской революции до начала Второй мировой войны" (240, С.183), а этапы и факты личной биографии Л.К. Престеса "тесно и нерасторжимо связаны с национально-освободительной борьбой бразильского народа, а сам он показан как вождь народа, вдохновитель и организатор этой борьбы" (263, С. 24).
В целом, ни одна из статей (что, несомненно, является приметой эпохи) не выражает личного отношения их авторов к рецензируемой книге, - это некий утвержденный свыше образец, по которому должны воспринимать Амаду все читатели.
Для советских идеологов Ж. Амаду прежде всего является горячим патриотом своей родины, неутомимым борцом за мир, за освобождение Латинской Америки от ига американского капитала. А книги его ценны тем, что в них широко отражены социальные противоречия Бразилии - страны, "которую душат хищники американского империализма", страдания бразильского крестьянства, постепенное пробуждение народа и его борьба за национальное и социальное освобождение. (195, С.173)
Особенно умиляет следующий пассаж: "Живя в стране, где волей партии и народа пустыни превращаются в цветущие сады, мы с особой остротой воспринимаем трагедию страны огромных природных богатств, которая властью американских хищников превращается в ад нищеты" (там же, С.174).
Критика 50-х, высоко оценив книгу Амаду как "бесспорно выдающееся произведение зарубежной прогрессивной литературы" (174, С.257), рассматривает ее как одно из целого ряда явлений, как один из путей развития социалистического реализма в литературе зарубежных стран (там же, С.257), а также как переходный этап на творческом пути самого Амаду, так как "после книги о Престесе он написал два своих лучших романа - "Землю золотых плодов" и "Красные всходы" (195, С.176).
Постсталинское литературоведение об этой книге не упоминает, поскольку вообще не воспринимает ее как произведение художественное. А вместе с тем книга "Рыцарь надежды" - явление уникальное; это художественное событие чрезвычайной важности для русской культуры. Именно эта книга впервые познакомила русского советского читателя с "мифологическим сознанием", о котором так много будут говорить в 70-х после перевода на русский язык "Ста лет одиночества" Гарсиа Маркеса. А говорить об этом надо было на 20 лет раньше. Всякого непредвзятого читателя не может не поразить контраст между формой и содержанием, темой и ее реализацией в данном литературном произведении. Биографическая книга о реальном человеке, коммунистическом лидере и современнике Амаду читается как лирическое стихотворение и народный эпос одновременно.
Хотя прежние, "дооттепельные" критики отмечают, что Амаду создает подлинный эпос революционной борьбы бразильского народа, (174, С. 255), вместе с этим его книга написана в форме лирического рассказа и одновременно это документальное повествование - здесь нет писательского вымысла (там же, С. 257). Понимая также, что описывая этот "сказочный и в то же время совершенно реальный" поход колонны Престеса с выдающимся поэтическим мастерством, Амаду сумел избежать лакировки, приукрашивания и улучшения истории. (228, С. 19) Но ни один из критиков не задался вопросом, каким образом одно произведение органически соединяет в себе такие взаимоисключающие жанры, как эпос и лирику, документ и сказку. (Слово "миф" не употребляется в силу негативного отношения к мифу как явлению вредоносному и реакционному).
Вполне естественно, что критики и литературоведы затрудняются определить жанр "Рыцаря надежды".
"Трудно определить жанр книги о Престесе. Это не беллетризированная биографии, а скорее поэма в прозе, романтически приподнятое героическое повествование, то и дело прерывающееся лирическими обращениями к собеседнику". (228, С. 17)
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.