Русские — успешный народ - [30]

Однако страна вышла из реформ Петра I — безусловно стоящих на хозяйственных достижениях предшествующего времени — с сильной регулярной армией, с уральской металлургией.

Сейчас принято «шпынять» первого российского императора. Почин дал Ключевский, приведший в качестве положительного примера Венецианскую республику. Дескать, можно было развиваться припеваючи, веселясь на карнавалах, не отягощая общество внешнеполитическими задачами. Пример очень удачный, только не в том смысле, в каком полагал классик. Венеция была по сути большой торговой корпорацией, которая поднялась на посреднической торговле между Левантом и Европой, не брезгуя и перепродажей рабов, захваченных монгольской ордой, да и самостоятельным грабежом в особо крупных размерах, как было в Константинополе в 1204 г. Имея такого сорта доходы, можно было и поплясать на карнавалах. И пусть Венеция обладала мощными финансами и флотом, что позволило ей захватить ряд островов и Далмацию, представить ее решающей какие-то большие задачи на материке просто невозможно.

Не годилась в качестве примера и Англия, которая воевала на европейском континенте в основном своими деньгами, а не солдатами. Как отмечал Бродель: «Блистательная Англия вела свои войны издалека, спасаемая островным положением и размерами субсидий, которые она раздавала своим союзникам».[135]

Россия же должна была сама биться и за выход к морям, и за овладение континентальным простором, и за покой для мирного земледельческого труда. Для этого ей была нужна большая армия. А ввиду скудости государственных средств еще и дешевая. Большая дешевая армия требовала постоянной рекрутской повинности.

Неудачный Прутский поход был первым в длительной серии войн России против Османской империи, растянувшихся на два века. И в ходе войн, и в мирных паузах государству пришлось создавать тыл для армии, осваивая причерноморские и предкавказские степи.

В 1713 г. началось строительство оборонительной линии вдоль реки Орели, притока Днепра, и Береки, притока Донца (в 1731 г. она получила название Украинской). На ней планировалось создать 17 крепостей и множество редутов.[136] Постройка была связана с переходом в 1711 г. Запорожья под власть Турции. Поселенные на черте ландмилицейские полки набирались из бедных дворян и однодворцев Белгородской черты. (К числу однодворцев относились потомки служилого населения на старых чертах, в том числе помещики, не имевшие крестьян.[137])

На новой линии однодворцы получили земельные наделы, но вместо исполнения рекрутской повинности служили в линейных гарнизонах, работали на постройке и ремонте укреплений.[138]

Русско-турецкая война 1736–1739 гг. хотя и считается историками неуспешной, стала переломом в борьбе со степью.

Началась война после того, как султан потребовал от России пропустить 70-тысячную крымскую орду через русские владения в Закавказье, где Турция конфликтовала с Персией. Турецкое требование поддержал и британский посланник в Стамбуле: ну дайте же транзитную визу крымским туристам. Россия за предыдущие два века хорошо узнала, как проходят транзиты крымцев, и вежливо отказалась.

Генералы Анны Иоанновны поставили себе первоочередной задачей взятие Азова.

Нынешний заштатный городишко был тогда грозной турецкой крепостью, державшей в страхе всю южную окраину России, базой для набегов, невольничьим рынком и портом, через который шло оружие.

Гарнизон Азова был невелик, но опирался на силы Крымского ханства, ногайских и черкесских племен, обитающих в западной части Кавказа, на Кубани.

Гости из этого края стали наведываться на Русь гораздо раньше, чем увидели у себя штык и саблю русского воина. Малые Ногаи были постоянными участниками крымско-татарских нашествий XVI–XVII вв. В начале XVIII в. кубанские татары (ногаи и черкесы) «брали людей в полон и скот отгоняли» вплоть до Саратова.[139] В 1711 г. ногайское войско с Кубани во главе с Чан-Арасланом ходило в Саратовский и Пензенский уезды громить русские села — на обратном пути казанскому губернатору П. Апраксину, по счастью, удалось перехватить его и отбить полон.[140]

А в 1736 г. ногаи переправились через Дон в районе Кумшацкой станицы, сожгли ее и, рассыпавшись по соседним селениям, хватали в плен женщин и детей, угоняли скот. Затем с богатой добычей и в полном удовлетворении вернулись в свои закубанские кочевья. Большинство казаков в это время находилось в дальнем походе.

На следующий год донцы во главе с атаманом Фроловым выступили на Кубань в числе 9,5 тыс. конных и пеших, с пушками и мортирами. На реке Ее к казакам присоединился калмыцкий тайши Дундук-Омбо с 40-тысячной ордой, чьи становища располагались тогда на реке Егорлык, — дипломаты императрицы Анны Иоанновны недавно приняли его в российское подданство. Степь была ногаями выжжена, и до Кубани добралось лишь 5 тыс. самых «доброконных» казаков. Вместе с калмыцкими воинами казаки переправились на левый берег Кубани и прошли до ее устья, учинив врагам повсеместный разгром.[141]

От кубанского устья донцы вернулись домой, а калмыки еще два раза прошлись по ногаям в чингисхановом стиле.