Русские — успешный народ - [119]

Исключением в общей антиколонизационной политике времен Александра II были поощрительные правила заселения Амурского края и Приморской области.

В 1861 г. Приамурье и Приморье объявлялись открытыми для заселения «крестьянами, не имеющими земли, и предприимчивыми людьми всех сословий, желающими переселиться за свой счет». Видимо, сыграло свою роль то, что Николай I в свое время включил цесаревича Александра в работу комитета, решавшего вопрос о присоединении Приамурья к России.

Государственная помощь переселенцам на Амур была отменена — платите, господа, сами. Однако прибывшим туда представлялось бессрочное освобождение от подушной подати, от рекрутской повинности — на 10 наборов, от оброчной и поземельной податей — на 20 лет, от земских повинностей — на 3 года. На семью отводилось по 100 десятин. По истечении 20 лет со времени водворения как общество, так и отдельная семья могли выкупить землю в собственность по 3 руб. за десятину.

Поскольку долина Амура шла под казачьи поселения, крестьянская колонизация охватывала, главным образом, земли по притокам Амура, Зеи и Бурей.

Для поселенцев в Южно-Уссурийском крае с 1866 г. была установлена выдача ссуды в 100 руб. на семью и запаса продовольствия на год. Нуждами колонизации здесь стало заниматься Южнорусское переселенческое управление. Помимо переселенцев из европейской части России сюда переходили люди, недавно прибывшие в Амурскую область, — климат Южно-Уссурийского края был мягче.[510]

К1879 г. южнее острова Ханка было создано десять казачьих поселений. Отдельное Уссурийское казачье войско оформилось в 1889 г.

Далеко не все крестьяне, получившие разрешение переселиться на Дальний Восток, добирались до него. Трудно было выдержать путь, проходивший по трактам и рекам и занимавший почти два года.[511] Многие оседали еще в Оренбургском крае.

С 1883 г. правительство стало предпринимать меры по организации движения в Приморье морским путем, который требовал на порядок меньше времени: 2–3 месяца.

Добровольный флот за 1883–1885 гг. доставил во Владивосток 5780 человек, из них 4683 за счет казны. Казеннокоштным колонистам предоставлялись к тому же продовольствие на 1,5 года, деньги на постройку дома, пара голов рабочего скота и корова.

Изданные в 1865 г. особые правила о переселении на кабинетские земли Алтайского округа (тогда южная часть Томской губернии) сделали его наиболее доступным из всех сибирских регионов. Поселенцы имели здесь право на 15 десятин земли и бесплатный лес для построек и отопления. Они могли водворяться как на пустых землях, так и в поселениях старожилов, и старожильские общества охотно принимали новых членов.

За 1866–1877 гг. на Алтае 7979 человек было причислено к обществам и 1765 поселилось на свободных землях.[512]

В целом 1860-1870-е гг. оказались периодом неиспользованных колонизационных возможностей, несмотря на то, что многие районы центральной России воочию и в статистических данных показывали и рассказывали, как страдают от аграрного перенаселения и то, что крестьянин не хочет наниматься в батраки к крупному земельному собственнику.

Фритредеры предопределили роль России на периферии капиталистической мир-системы с функциями экспортера зерна. Но идеологов либерализма постигла неудача.

Разрешенная реформой полная приватизация поместий уже в 1860-х гг. привела к масштабному выводу земельной ренты за рубеж: до 200 млн руб. Типичной фигурой высшего общества стал землевладелец, сдавший свою землю в аренду крестьянской общине или заложивший ее банкиру и прожигающий состояние в Париже или Ницце — под звук пробок, выбиваемых шампанским, и смех обворожительных мадемуазелей.

Россия действительно значительно увеличила экспорт зерна, с 11,5 млн гектолитров в 1844–1853 гг. до 89 млн во второй половине 1870-х гг. Однако на понижательной фазе кондратьевского цикла цены на зерно на мировом рынке все время падали, и к концу XIX в. они были в три раза ниже, чем в 1860-х гг. США, Канада, Аргентина, Австралия, страны с гораздо более удачными природно-климатическими условиями, ввели в оборот огромное количество свободных земель (свободными они стали после очистки от природного населения) и завалили рынки дешевым зерном.

Проводимое российскими либералами наращивание хлебного экспорта снижало норму потребления в стране, уменьшало запасы в мелких крестьянских хозяйствах и не приносило необходимых средств в индустриализацию.

Деньги, вырученные крупными землевладельцами и оптовиками за вывезенный хлеб, текли в том же направлении, что и деньги, полученные помещиками от выкупной операции и сдачи земли в аренду, — потребительски расходовались на Западе, не превращаясь в российские промышленные инвестиции.

А для проведения индустриализации оставалось полагаться на западные кредиты и инвестиции, что было чревато политической зависимостью от тех, кто совсем не любит Россию.

Население крестьянской России выросло на 50 % с 1860 до 1890-х гг., его излишки вовсе не поглощались городами, меж тем земельный фонд крестьян увеличился менее чем на 20 %, и то в основном за счет покупки земель у помещиков.