Русские травести в истории, культуре и повседневности - [14]
В любое другое время каперанг Дудоров не придал бы значения этой странной бумаге. Но был июль 1917 года. Юго-Западный фронт пытался организовать нечто напоминающее наступление, хотя в тылах царили бардак, лень и пораженчество. Совсем недавно под Крево отправили нестройный батальон смерти Марии Бочкаревой, чтобы показать мужикам, как надо воевать. Истеричный Керенский рвал горло на митингах, кричал о «женском факторе», о той пользе, которую он якобы должен принести. Главковерх Брусилов и командующий Петроградским военным округом генерал-лейтенант Половцов тоже приветствовали формирование женских частей… У каперанга Дудорова не было выбора: ему пришлось одобрить прошение, хотя он не представлял, что женщины могут делать во флоте.
Но это отлично представляли члены кружка «Русские женщины, сплотитесь». Они считали, что барышни принесут пользу не только «по части хозяйственной», но и смогут служить на кораблях наравне с матросами. Станут, если потребуется, «и морячками, и прачками».
В середине июля Главный морской штаб официально объявил о формировании Морской женской команды. И начались проблемы: приказ есть, желающих вступить в команду хоть отбавляй, а принимать женщин некому. «При нынешних обстоятельствах присутствие женщин считаем нежелательным» – такими были ответы военно-морских экипажей и частей на запросы Дудорова. Керенский требовал скорейшего отчета, дамы-эмансипе надоедали телефонными звонками, а места женщинам во флоте не было. Сложно сказать, чем все это могло закончиться, если бы с Кольской морской базы не пришел обнадеживающий ответ: ее начальник готов принять команду на службу, но только в хозяйственную часть. Там не хватало поварих, прачек, пекарей, машинисток, уборщиц. Работа прозаическая, никакого геройства.
Кольская морская база находилась ужасающе далеко, где-то на краю вселенной, «в стране летающих собак», как называли то гиблое место из-за постоянных сильных ветров. Министерство пообещало легкую, несмотря на условия, работу и высокое жалование – целых 90 рублей в месяц, то есть месячный заработок младшего унтер-офицера флота. Но барышень не привлекли даже барыши. Испугавшись холодов и хозяйственной работы, многие забрали свои заявления. К середине августа в команде числились всего тридцать пять доброволиц, хотя министерство рассчитывало минимум на сто пятьдесят. Сначала хотели команду расформировать, но передумали: все-таки Кольская морская база действительно нуждалась в работницах, к тому же о проекте узнала общественность, в прессе появились статьи и фоторепортажи. Обратного пути не было. Следовало обучить девушек уставу, строю и отправить «в страну летающих собак» для служения родине по хозяйственной части.
Команду разместили в Ораниенбауме на Иликовском проспекте и зачислили на довольствие Морской учебно-стрелковой команды, располагавшейся там же. Сразу же выбрали официального представителя в местный матросский комитет – Евдокию Меркурьевну Скворцову, учительницу и, если верить справочнику «Весь Петербург», потомственную дворянку.
Евдокия Меркурьевна Скворцова, ротный делегат команды
Фотография Я. Штейнберга. 1917 г. ЦГАКФФД СПб
В Морском министерстве рассудили здраво: коль скоро барышни будут нижними чинами морской команды, то и носить они должны матросскую форму. В начале августа им выдали обмундирование; блузы, брюки, сапоги и бескозырки сшили на заказ портные из Кронштадта – ни в одном цейхгаузе не нашлось вещей по размеру.
Морячки новой формой были довольны, особенно широкими матросскими брюками с лацбантом – откидным клапаном спереди. Они с большим удовольствием позировали в них фотографу, не забыв сдвинуть на затылок «беску» и закурить цигарку.
«Мы, матросы Морской учебно-стрелковой команды, протестуем против формирования женских морских команд» – так начиналось гневное послание морских волков в адрес дам-эмансипе. Они постарались лаконично и предельно ясно объяснить, почему бабам нечего делать во флоте: женщины ничего не смыслят в сложном морском деле, их массовое вступление во флот «может принести нежелательные результаты». «Баба в море – команде горе», – припомнили матросы старую поговорку. В ней была вся правда, вся соль жизни: не место бабам во флоте, и точка.
Во многом морские волки были правы. Барышни только что выпорхнули из стен гимназий, не были подготовлены к сложной работе. Их присутствие действительно могло возбудить ненужные мысли и помешать службе. Матросы вежливо предложили в письме альтернативу: «Сплотитесь не в морские женские команды, не в ударные батальоны, не в батальоны смерти, а в батальоны труда и взаимопомощи».
Эмансипе из кружка внимательно прочли послание и отправили его копию с возмущенными комментариями в Главный морской штаб. Дудоров отчитал начальника Морской учебно-стрелковой команды, а тот поговорил по душам со своими матросами, вспомнив все самые жгучие слова богатого морского лексикона. Матросы всё выслушали, прониклись речью лейтенанта, и бунт в команде стих. Больше жалоб не писали, но иногда задевали доброволиц на вечерних собраниях да злобно сплевывали, когда Соловьева делала доклады в комитете.
