Русские суеверия - [30]
О лешем – «старике в белом» – рассказывают повсеместно. Свидетельства об исключительно добром белом дедушке единичны. Обычно леший двойствен, он может быть и добрым, и злым.
БЕРЕГИ́НИ, БЕРЕГЫ́НИ – мифические существа, которые упоминаются в древнерусских историко-литературных памятниках.
Вера в берегинь («живущих на берегу»? «оберегающих»?) была, по-видимому, распространена в Древней Руси. Об этом неоднократно (и, конечно, с осуждением) говорится в различных сочинениях отцов церкви. «Одна из вставок в „Слове о том, како первое погани кланялись идолам“ приписывает восточным славянам веру в берегынь. В слове, носящем сходное заглавие, но обозначенном именем Иоанна Златоуста, говорится: „…и начаша жрети… упирем и берегыням…“ – и далее: „…и рекам, и источникам, и берегыням“» 〈Кагаров, 1913〉. По утверждению Е. В. Аничкова, «требы упырям и берегиням» – «ядро древнерусских верований» 〈Аничков, 1914〉.
Судить о том, что представляли собой берегини, по достаточно отрывочным свидетельствам трудно. Часть исследователей видит в берегинях «предшественниц» русалок или отождествляют их с русалками. Такое предположение небезосновательно: берегини определенно связаны с водой; им, по-видимому, подвластны и некоторые существенные стороны жизни людей (см. РУСАЛКА).
Одна из трактовок образа берегини принадлежит Д. К. Зеленину. «Поскольку русалки часто появляются на берегах рек, постольку название берегинь было бы к ним приложимо. Но в народных говорах название это неизвестно. Судя же по контексту речи, под „берегинями“ в слове (имеются в виду два древнерусских поучения, известные по рукописям XIV–XV вв. – М. В.) разумеются скорее не русалки, а весьма близкие к русалкам сестры-лихорадки. „Оупирем и берегыням, их же нарицают тридевять сестриниц“ (Слово св. Иоанна Златоустого). „И берегеням, их же нарицают семь сестрениц“ (Слово св. Григория). В числе семи и тридцати сестер представляются русскому народу весьма близкие по всему к русалкам лихорадки, коим приносят жертвы в реку» 〈Зеленин, 1916〉. Согласно народным верованиям, вода – традиционное местообитания лихорадок и многих других болезней. Поэтому можно допустить, что в контексте древнерусских поучений берегини – «непосредственные прообразы» сестер-лихорадок либо наделены властью над недугами.
БЕС, БЕСИ́ХА, БЕСО́ВКА – нечистый дух.
«Ходят слушать на перекрестки дорог; чертят около себя сковородником круг три раза со словами: „Черти чертите, бесы бесите, нам весть принесите“» (Новг., Белоз.); «Солдат был не робкого десятка – не только согласился лечь спать в этом доме, а обещал барину совсем выгнать бесов и дом очистить» (владимир.); «Ну, потом послал хозяин Захара к своему приятелю – волку-бесу просить скрипку из букового лесу» (тамбов.); «Что ты дудишь? Точно бесенок!» (вятск.); «Беден бес, а богат Бог милостью» (курск.); «Старого черта да подпер бес»; «Силен бес: и горами качает, и людьми, что вениками, трясет» 〈Даль, 1880〉.
Бесами в народных поверьях именуются различные нечистые духи – это их родовое, обобщающее название. Однако чаще всего бесы – черти.
Бес (как и черт) – темного, черного либо синего цвета. Бес мохнат, имеет хвост, рожки, когти на руках и ногах (иногда – петушиные шпоры), копытца, крылья, то есть «представляет фантастическое животное со всеми отправлениями» 〈Рязановский, 1915〉. У беса «нос крюком, ноги крючьями» (вятск.). Облику беса-страшилища предшествовал, по мнению ряда исследователей, облик беса – женоподобного юноши с густыми, приподнятыми над головой («шишом») волосами, с крыльями и хвостиком.
Бес может быть хром, крив («об едином глазе»). Он «ходит в личинах», превращается в жабу, мышь, пса, кота, волка, медведя, льва, змея. (На картинах Страшного суда «ангелы света» низвергают в ад духов тьмы, обратившихся в козлов, свиней и других животных.)
Бес появляется в обличье иноземца (эфиопа – «черного мурина (мюрина)», поляка, литовца), принимает облик разбойника, воина и даже монаха, «войска в белом» и самого Иисуса Христа. В иконографии, впитавшей представления народа и, в свою очередь, влиявшей на них, образ беса объединяет черты человека и животного. «Довольно обычно изображение в виде „псиголовца“ (кинокефала) – человека в цветном скоморошьем или польском жупане и сафьяновых сапогах, но с собачьей головой на плечах, покрытой длинной кудластой шерстью, с собачьими ушами и красным высунутым собачьим языком. Еще обычнее изображение беса в виде „мюрина“ – человекообразной фигурки черного, темного или грязно-зеленого цвета, мохнатой, с длинными всклокоченными как бы женскими волосами, с длинным высунутым языком, как у запыхавшейся собаки, с длинными когтями на руках и ногах, 〈…〉 с зубчатыми крыльями за плечами, как у летучей мыши, и маленьким хвостиком, как у поросенка. 〈…〉 В руках иногда сжат железный крюк или какое-нибудь другое подобное орудие, а на животе изображается другое лицо. Это не столько „мюрин“, сколько классический фавн или сатир» (рожки на голове беса появляются приблизительно в XVII в.) 〈Рязановский, 1915〉.
