Русские песни и романсы - [5]

Характерным для музыкально-поэтической культуры этой эпохи был городской романс, культивируемый «звездами» русской эстрады — А. Вяльцевой, В. Паниной, Н. Плевицкой, А. Давыдовым и другими певицами и певцами, а также цыганскими хорами. В лучших своих образцах песни русских поэтов, распетые в присущей цыганскому исполнительству манере, представляли большую художественную ценность и восторженно воспринимались не только завсегда-таями ресторанов и рядовыми посетителями концертных залов, но и выдающимися деятелями искусства (в их числе — Л. Толстым, И. Тургеневым, Н. Лесковым, Ф. Шаляпиным, К. Коровиным) и особенно русскими поэтами (Ал. Григорьевым, А. Фетом, Е. Ростопчиной, А. Апухтиным, А. К. Толстым, А. Блоком). Некоторые стихотворения этих и других поэтов также входили в репертуар цыганских хоров и благодаря им проникали в широкие круги городского населения.

Если многие романсы и стихи поэтов второй половины XIX века были весьма популярными, то сложнее обстоит дело с произведениями выдающихся поэтов и композиторов предреволюционной поры — они лишь в редких случаях распространялись в музыкальном быту: «Каменщик» В. Брюсова, «Я — простая девка на баштане…» И. Бунина, «В голубой далекой спаленке» А. Блока. Основную же массу городских романсов составили произведения второстепенных поэтов и композиторов, а то и вовсе малоизвестных авторов. Тем не менее они оказались настолько жизнеспособными, что до сих пор исполняются на концертах и с любовью воспринимаются многочисленными любителями поэзии и музыки. Опубликованные в старых, малодоступных современному читателю изданиях, часто без указания авторов слов и музыки, эти романсы также включены в настоящую книгу как весьма заметное явление русской музыкально-поэтической культуры конца XIX — начала XX веков.

Эта книга — не песенник, она знакомит читателя с поэтическими подлинниками, ставшими основой или материалом для композиторов — авторов песен и романсов на слова русских поэтов. Но многие из включенных в книгу стихов у чуткого и знакомого с музыкой читателя могут восприниматься «на слух» и соотноситься с песенными вариантами этих текстов.

В. Гусев

XVIII ВЕК

КАНТЫ И «РОССИЙСКИЕ ПЕСНИ»

В. К. Тредиаковский

Стихи похвальные России

Начну на флейте стихи печальны,

Зря на Россию чрез страны дальны:

Ибо все днесь мне её доброты

Мыслить умом есть много охоты.

Россия мати! свет мой безмерный!

Позволь то, чадо прошу твой верный,

Ах, как сидишь ты на троне красно!

Небо российску ты солнце ясно!

Красят иных всех златые скиптры

И драгоценна порфира, митры;

Ты собой скипетр твой украсила

И лицем светлым венец почтила.

О благородстве твоём высоком

Кто бы не ведал в свете широком?

Прямое сама вся благородство:

Божие ты, ей! светло изводство.

В тебе вся вера благочестивым,

В тебе примесу нет нечестивым;

В тебе не будет веры двойным,

К тебе не смеют приступить злые.

Твои все люди суть православны

И храбростию повсюду славны:

Чада достойны таковыя мати,

Везде готовы за тебя стати.

Чем ты, Россия, не изобильна?

Где ты, Россия, не была сильна?

Сокровище всех добр ты едина,

Всегда богата, славе причина.

Коль в тебе звезды все здравьем блещут!

И россияне коль громко плещут:

Виват Россия! виват драгая!

Виват надежда! виват благая!

Скончу на флейте стихи печальны,

Зря на Россию чрез страны дальны:

Сто мне языков надобно б было

Прославить все то, что в тебе мило!

1728, 1752

М. В. Ломоносов

* * *

Ночною темнотою

Покрылись небеса,

Все люди для покою

Сомкнули уж глаза.

Внезапно постучался

У двери Купидон,

Приятный перервался

В начале самом сон.

«Кто так стучится смело?» —

Со гневом я вскричал;

— «Согрей обмерзло тело, —

Сквозь дверь он отвечал. —

Чего ты устрашился?

Я — мальчик, чуть дышу,

Я ночью заблудился,

Обмок и весь дрожу».

Тогда мне жалко стало,

Я свечку засветил,

Не медливши нимало,

К себе его пустил.

Увидел, что крилами

Он машет за спиной,

Колчан набит стрелами,

Лук стянут тетивой.

Жалея о несчастье,

Огонь я разложил

И при таком ненастье

К камину посадил.

Я тёплыми руками

Холодны руки мял,

Я крылья и с кудрями

Досуха выжимал.

Он чуть лишь ободрился,

«Каков-то, — молвил, — лук?

В дожде, чать, повредился».

И с словом стрелил вдруг.

Тут грудь мою пронзила

Преострая стрела

И сильно уязвила,

Как злобная пчела.

Он громко засмеялся

И тотчас заплясал:

«Чего ты испугался? —

С насмешкою сказал, —

Мой лук ещё годится:

И цел и с тетивой;

Ты будешь век крушиться

Отнынь, хозяин мой».

1747

(М. В. Ломоносов?)

* * *

Молчите, струйки чисты,

И дайте мне вещать;

Вы, птички голосисты,

Престаньте воспевать.

Пусть в рощах раздаются

Плачевные слова!

Ручьями слезы льются,

И стонут дерева.

Ты здесь, моя отрада,

Любезный пастушок,

Со мной ходил от стада

На крутой бережок.

Я здесь с тобой свыкалась

От самых лет младых

И часто наслаждалась

Любовных слов твоих.

Уж солнышко спустилось

И село за горой,

И поле окропилось

Вечернею росой.

Я в горькой скуке трачу

Прохладные часы

И наедине плачу,

Лишась твоей красы.

Целую те пруточки,

С которых ты срывал

Прекрасные цветочки

И мне пучки вязал;

Слезами обливаю

Зелёные листы,

В печали презираю

Приятные плоды.

Я часто вижу властно

Тебя во древесах;

Бегу туда напрасно,

Хочу обнять в слезах.

Но только тень пустая